Это произошло некоторое время назад, и больше я не возвращался в дом, который унаследовал от тетушки Хелен. Когда-нибудь побываю там. Я часто задумываюсь о том, что же сейчас в клетке. Уж точно там нет ничего такого, что причинило бы мне вред. Все это было давно. И тетушка Хелен, должно быть, и сама там побывала, ведь дневник-то у нее. Я внимательно просмотрел старые газеты и нашел отчет о нераскрытом убийстве сотрудницы библиотеки, — наверное, это был тот случай, о котором писал муж Хелен. А может, и нет. Он точно был безумен, и, возможно, все это происходило лишь у него в голове. И все же… не могу не думать о том, что же увидела тетушка Хелен, заглянув в клетку в ту ночь? Может, она впервые поняла, что он сумасшедший, и поэтому оставила его там? Или увидела что-то еще? Что-то такое, что заставило ее сойти с ума?
Как бы там ни было, до правды я уже никогда не докопаюсь. Не думаю, чтобы тетушка Хелен тоже вела дневник. Да меня это и не волнует. Нисколько. Я никогда не был суеверен. Но все-таки я решил, что детей у меня не будет никогда. Потому что, понимаете, с тетушкой Хелен я нахожусь в родственных отношениях по линии браков. А с ее мужем — по крови. Я сын его родной сестры. Я не расстаюсь с этим дневником и иногда снова его перечитываю, пытаясь отыскать истину. Иногда я читаю его длинными белыми ночами, когда луна яркая и круглая и мне совершенно нечего делать, как только сидеть в одиночестве у окна. Живу я один. Я бы хотел завести домашнее животное, но животные не любят меня. Собаки меня боятся. Это мне весьма досаждает. Придется мне вести дневник, чтобы чем- то занять себя в такие ночи. А пока я просто сижу, смотрю на луну, смотрю на свои руки…
