Клетчатый тапир - [7]

— Да хоть сотню!

— Дело в том, что на пути сюда я случайно получила новую аппаратуру, экспериментальный образец, и я хотела бы начать ее осваивать до возвращения на Большую Землю.

— Дождитесь Ригведаса… А впрочем, можете спросить у моего робота — он валяется на полу в полной прострации, но найти снимки способен.

— А… что с ним?

— Ничего страшного. Пообщался со мной, — не удержалась Варвара, откровенно поглядывая на часы, — в ее распоряжении оставалось ровно тридцать секунд. — Весьма сожалею…

Не дожидаясь ответа, она помчалась по направлению к метеовышке.

— Было очень приятно… — донеслось до нее.

Ей тоже было приятно — она словно сбросила с себя какую-то тяжесть. Поделом Темрику. Вот пусть и носит на руках такую… А какую — такую? Ведь красавица — лилейные кудри, фиалковые глаза, стебельковый стан.

И умница — «Перекрестки» ее вполне деловые, и как это говорится, «интеллектуально насыщенные». И тем не менее легко понять Кони…

Подъемник на вышку был отключен, пришлось карабкаться по ступенькам, и она таки опоздала.

К счастью, Гюрга здесь не было; возле экранов, настраиваясь на прием сразу с нескольких точек, суетились Шэд, Ян и Эрбо, которого Варвара недолюбливала за какую-то барскую снисходительность. Со вчерашнего дня здесь распоряжался синебородый Шэд, но занимались все отнюдь не метеонаблюдениями.

— Станьте на монитор, как вчера, — коротко бросил Шэд, и Варвара с удивлением увидела, что передатчик находится где-то над ними, километрах в десяти, если судить по экрану.

— Зонд? Да его же сейчас собьют!

— Ничего, ничего, — процедил Эрбо. — Высота с запасом, так что оснований для паники нет. Вчера же была репетиция — обошлось. А сегодня запустим форафилы.

Девушка беспомощно развела руками — слово было какое-то знакомое, или казалось таким, но значения его не припоминалось.

— Я серая, — призналась она, — объяснили бы, а?

— Не огорчайтесь, этого еще в школах не проходят, — мягко проговорил Ян. — Форафилы — искусственно скомпонованные простейшие, движение которых можно задавать каким-либо внешним сигналом.

— Звуковым, что ли? Левое плечо вперед, ать-два?

— Нет, конечно. На зонде — лазер, мы вчера его туда всадили; емкость с форафилами уже на пирсе. Жаль, не догадались, надо было их вам показать, хотя бы в пробирке.

— Жаль…

Она не договорила — центральный экран ближней связи вспыхнул оранжевым и голубым — сигнал внимания, и сразу же на нем появилось озабоченное лицо Гюрга:

— Все готовы? — Его глаза придирчиво обежали все тесное помещение метеорубки, задержались на Варваре, пристроившейся в уголку на складном стуле. — Даю общую тревогу: всем, не занятым в эксперименте, — в укрытие. Движение прекратить.

Варвара знала, что в таких случаях включаются все приемные фоны — в жилых помещениях, лабораториях, на всех видах транспорта. Похоже, что негромкий голос командора звучит даже на новой площадке, и все-таки у нее было ощущение, что все, что говорит сейчас Гюрг, предназначается только ей. Словно они работали вдвоем и никого больше.

— Барб, где аполины?

А вот теперь, когда он обратился непосредственно к ней, она вдруг запнулась, как первоклашка:

— Н-не знаю… Их нет ни на одном экране. Утром в море их тоже не было.

Но командор уже отвернулся и что-то переключал у себя на центральном пульте. Варвара догадывалась, что сейчас он находится в башенке-скворечнике, прилепившейся на крыше среднего корпуса пляжной биолаборатории. Обычная работа, они будут что-то делать, брать пробы и все такое, а ее забота — все подробнейшим образом снимать, камеры расположены в шести точках, есть и резервные; тут и здешние, стационарные, и привезенная «альбатросами» аппаратура с фантастической разрешающей способностью — к счастью, знакомая в обращении; так что же волноваться?

Все пока нормально.

«Не все», — подсказывало ей какое-то шестое чувство. Она поерзала на своем стульчике, усилила четкость. Действительно, где же аполины? Ни на одном секторе монитора они не просматриваются. Но ведь было же так, и не один раз: уходили себе погулять, свободные души, и загуливались, по суткам носа не высовывали из вод морских… Но тогда она знала, что они где-то неподалеку и ничего с ними не случилось. А сегодня она словно отключилась. И не только сегодня — все последние дни. Она вдруг вспомнила Сусанина, его голос — не грубый, насмешливый, а встревоженный, тихий: «Ты что, оглохла?..» Он первый догадался, а она еще этого не замечала. Он спрашивал о ее внутреннем голосе, который она перестала слышать, о потере той чуткости, которая и делала ее морской ведьмой, — наверное, со стороны заметнее, когда человек что-то теряет. Только с чего Сусанин-то стал в последнее время так пристально к ней приглядываться?

— Внимание на мониторах, — спокойно проговорил Гюрг с экрана, — всем ждать появления пузырькового феномена.

Это они так называли янтарные брызги, складывающиеся в морских змей и в подводные чертоги. А если сегодня их вовсе не будет?..

— Шэд, — еле слышно прошептала она, — а если они сегодня исчезнут, как и аполины?

— Почему вы так думаете? — со своей традиционной доброжелательной внимательностью проговорил услышавший-таки ее Гюрг.