Клёст - птица горная - [23]

— Вы что, вооружение сами себе делали?

— Чё дали — то и носим, — буркнул Штырь.

Остальные насторожённо помалкивали.

— Напра-во! — скомандовал я. — Шагом… арш!

Моё марширующее воинство смотрелось ещё более жалко, чем когда стояло. Бим и Бом наступали на ноги впереди идущим, — то и дело слышалась ругачка, возникала заминка. Сутулый Кашевар сам по себе воплощал насмешку над армейской службой. Лучше всех смотрелся замыкающий Штырь, державший руку на перевязи. Когда мы шли мимо расположения наёмников, то публика хотя бы помалкивала, но когда поравнялись с армейскими палатками, то нас провожал откровенный гогот — только что гнилыми помидорами не бросались. Я шёл слева от колонны, шаг за шагом краснея и закипая, сжимая рукоять меча всё сильнее и сильнее, хотя сначала просто её придерживал, чтобы ножны по ногам не хлопали.

Я остановил подчинённых возле складского строения и потребовал у часовых позвать каптенармуса. Из дверей вышел прожжённый косматый прощелыга с плутоватыми глазами, имевших желтоватые белки, небритый всего лишь несколько дней, не более. Я назвал ему номер своего десятка и номер сотни. Каптенармус исчез назад, потом появился обратно, потрясая замызганными бумажками:

— Так-так, всё правильно. Обмундирование и вооружение выданы совсем недавно, под личные росписи каждого бойца.

— Ты где, сын шнырги, видишь тут обмундирование и вооружение?! — спросил я, дойдя до кипения, задыхаясь от лютой злобы; казалось, что сейчас из моих ушей вырвутся струи раскалённого пара.

Представьте себе, уважаемый читатель, живописную картину: плохо прокованные, перекалённые мечи, имевшие лезвие неравномерной толщины, деревянные щиты из досок с чёрной гнильцой, без умбонов по центру и без металлической окантовки по окружности, которая могла бы спасти их от расщепления при получении удара противника — это, похоже, просто крашеные крышки для дубовых кадок с квашеной капустой, невесть какими неисповедимыми путями Пресветлого оказавшиеся на армейской службе.

Доспехи моих бойцов состояли лишь из «пары» — эдакой кирасы для нищего, у которой нагрудник и защита спины представляли собой не единый стальной кокон, а соединялись между собой обычными ремнями. Накинул её через голову, затянул ремни узлами — грудь и спина вроде как прикрыты. Причём, похоже, прежде, чем эти пары дошли до моих бойцов, их снимали то с одного, то с другого погибшего, а потом ещё молотком добавили вмятин, ибо я совершенно не смог догадаться, что же такого нужно было сделать, чтобы довести их до совершенно неприглядного вида, — со всеми царапинами и вмятинками.

Стандартная летняя обувь для солдата — кожаные сандалии. От лаптей Кашевара они отличаются тем, что подошва у них — цельная, сделанная из крепчайшего куска кожи с голени коровы или двойного слоя кожи с её брюха, причем сандалии после изготовления проходят дополнительное дубление. Бим и Бом остались вообще босыми, и только уголовники щеголяли в кожаных сапогах, которым догадались срезать часть голенищ, чтобы на запарить вконец ноги, беспощадно вонявшие портянками. Но и эти «укороченные» сапожки успели дойти до жалкого вида.

Про наручи и поножи мои подчинённые, как я понял, вообще не слышали…

Каптенармус без малейшего смущения обозрел мою бравую пятёрку и заявил:

— Что взяли — то я и дал, никому насильно ничего не впаривал. Пока срок носки не истёк, или снаряжение в бою не пострадало, — я не имею права ничего менять.

И даже глазом не моргнул.

Я ухватил его за грудки и встряхнул:

— Ах, ты же, тыловая крыса! Удавил бы!

Часовой сзади положил мне руку на плечо:

— Не надо, брат: себе же хуже сделаешь. Не трожь фекалию — и запаха не будет.

Я отмахнулся от него, оторвал проходимца от земли и прижал к дверному косяку:

— Если завтра война, то мы воевать должны или врагов смешить?! Давай быстро меняй всё на нормальную амуницию, или я твои бумажки тебе в рот и жопу напихаю!

— Руки убери! — каптенармус стал меня отпихивать. — Эй, помогите же мне!!! Охрана!

Я отпустил его, но быстро выхватил из голенища засапожник и, прижав лезвие к его горлу, зловеще зашипел:

— Только пикни, ворюга! Голову тебе отрежу и сам лично отнесу командующему. А заодно покажу, как ты моих бойцов вырядил, вредитель! Ну! Давай быстро переодевай всех, или я за себя не ручаюсь!

Вот так, бочком-бочком, мы с ним вошли в темноту склада, а за нами прошествовала моя пятёрка. Молчаливые часовые остались за порогом. Что ж, надеюсь, что первые доказательства своей лютой невменяемости я предоставил…

После подбора всего необходимого мой полудесяток выглядел совсем неплохо: на каждом красовался кожаный доспех с защитой из стальных пластин на спине, груди и животе; имелись также наплечники, наручи и поножи, а себе я выбил ещё и наколенники с налокотниками. Полученные мечи и щиты уже не вызывали спазматических позывов смеха. Только шлемы остались прежними, да мне выдали новый, с положенным десятнику щетинистым гребнем красного цвета (божегорские центурионы носили зелёные, — поменьше бросающиеся в глаза).

Мой щит имел умбон с остриём, сравнимым с копейным, а бойцам каптенармус выдал щиты с простым умбоном в виде шишака: пока эти горе-вояки не научатся обращаться с оружием, они опасны, в первую очередь, друг для друга, — особенно когда я начну учить их бою плечом к плечу.