Клеопатра Великая. Женщина, стоящая за легендой - [107]
Высоко чтимыми на династическом и материнском уровне, изначальными разнополыми близнецами являлись божества-творцы Шу и Тефнут, родители близнецов Геба и Нут, которые, в свою очередь, родили две пары близнецов: «божественных сестер» Исиду и Нефтиду и их братьев Осириса и Сета. И все же рождение реальных близнецов было весьма необычным феноменом, и их таинственная природа наделяла их особым статусом; зодчие-близнецы Сути и Хор говорили друг о друге: «Он вышел из чрева в один день со мной». Некоторые современники соправителей Эхнатона и Нефертити считали их биологическими близнецами — во всяком случае, их изображали богами-близнецами Шу и Тефнут. В птолемеевский период, когда считали, что однополые герои-близнецы Кастор и Полидевк взаимодействуют с Исидой, у Птолемея II была любовница по имени Дитима — «Двойняшка». Девушки-двойняшки Тауи и Таой изображали Исиду и Нефтиду во время мистерий, посвященных Апису в Саккаре, при Птолемее VI, чей титул «близнец живого Аписа» выражал престижный статус близнеца.
Клеопатра сознавала символику, связанную с рождением у нее двух особенных детей, и придавала огромную важность тому, какие имена они получат. Поэтому мальчика она назвала Александром, а девочку — по имени сестры великого полководца — Клеопатрой. Их дополнительные эпитеты Гелиос и Селена — Солнце и Луна, небесные тела, считавшиеся греками близнецами, также ассоциировались с образом богини-матери Исиды, по поверьям родившей солнце.
Невозможно себе представить, чтобы Клеопатра так или иначе не отметила это знаменательное событие. В собрании Каирского музея хранится найденная в Дендере малоизвестная скульптурная группа из песчаника, изображающая два божества (диада). Хотя ученые пока не дают определенного ответа на вопрос, какие это божества, весьма вероятно, что здесь представлены дети Клеопатры, обнимающиеся мальчик и девочка. Над головой мальчика угадывается солнечный диск, а волосы девочки украшает серп луны. На этих подобиях короны просматриваются глаза Гора как охранительные талисманы. Фигуры окружены кольцами двух больших змей, духов Исиды и Сераписа, охранявших Александрию и всех членов царского дома. Обратная сторона скульптуры усыпана звездами.
Вместе с тем звездные имена и символы имели прямое отношение к пророчествам «Книг Сивилл», где говорилось, что Рим будет покорен царицей Востока, провозвестницей золотого века любви и согласия. Этой объединенной империей Востока и Запада будет править божественный отрок, о чьем приходе возвестит звезда. Согласно еще одному пророчеству, известному как «Битвазвезд», Бык, отождествляемый с Дионисом-Антонием, одолеет Козерога, являющегося знаком Октавиана, после чего Дева изменит судьбу ее Близнецов в созвездии Овна, что можно воспринимать как намек на Исиду-Клеопатру, ее близнецов и Александра — «священного барана Амона». Изображение звездного неба со знаками Зодиака на потолке храма в Дендере свидетельствует о том, что Клеопатра и ее астрологи с помощью подобных пророчеств манипулировали настоящим и предугадывали будущее. Эта практика нашла отражение в самом раннем гороскопе, найденном в Египте, датированном 4 мая 38 года до н. э.: за словом «Пер-ат» — «женщина-фараон» следовало перечисление: «Солнце: Телец 4: Юпитер в созвездии Рака. Луна: Козерог 20 и половина…»[484].
Пока придворные астрологи Клеопатры занимались предсказанием будущего для нее и ее детей, она посредством таких же методов пыталась получить информацию о делах в Риме, где также пользовались астрологией для предсказания рождений, браков и смертей. Сам Антоний, кажется, проявлял некоторый интерес к таким делам, и в его свите в Риме постоянно находился египетский астролог. Но, предвещая славное будущее Антонию, он предупреждал, что его гений всегда будет затмеваться гением Октавиана, и советовал держаться от него подальше. Астролог, по-видимому, находился на службе у Клеопатры и толковал послания звезд с учетом ее интересов, в то же время обеспечивая связь между ней и Антонием.
Доподлинно известно, что между Клеопатрой и Антонием велась переписка, ибо позднее говорили, что, «разбирая дела тетрархов и царей, он принимал ониксовые и хрустальные таблички с ее любовными посланиями и тут же, на судейском возвышении, их прочитывал»[485]. Хотя содержание писем никогда не разглашалось, их «любовная» суть, вероятно, отражала состояние души Клеопатры, и почти каждое слово в классической литературе о любви и страсти было написано мужчинами, редкий пример женского творчества являет письмо одной египтянки своему мужу: «Знай же, что без тебя я не вижу солнца, потому что для меня ты и есть солнце»[486]. С еще большим надрывом передавалось чувство горечи и обиды в популярной птолемеевской песне: «Болью сжимается сердце, когда я вспоминаю, как он целовал мои губы, а сам хотел бросить меня. <…> Звезды мои милые, ноченька темная, свидетели моей страсти, укажите мне дорогу к тому, кого я пылко люблю, хотя он меня предал. <…> Так знай же, меня ничто не остановит, когда ярость кипит в груди при мысли, что я буду спать одна»
