Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица - [44]

– Женой?.. – еле слышно прошептала Клеопатра.

– Конечно! А как же иначе? – возмутился Цезарь ее неверию. – Я уже приказал Гаю Цинну подготовить закон, позволяющий мне взять тебя в жены, моя чужеземная царица.

Он поцеловал Клеопатру.

– Скоро этот закон будет вынесен на рассмотрение сената, – лукаво добавил он.

Во все глаза царица смотрела на Цезаря и не верила, боялась верить услышанному.

– Все, что ты сказал, правда?

– Безусловно! Я все это решил, когда повстречал тебя, хоть и раньше об этом задумывался.

Цезарь грустно улыбнулся. Сев в кресло, он посадил Клеопатру к себе на колени.

– Знаешь, когда мне было восемнадцать лет, я скрывался от Суллы, каждую ночь меняя убежище. Потом я заболел, у меня началась лихорадка. За мной охотились наемные убийцы, а я тяжело болел, бредил, мне мерещились желтые пески, восточная царица и я сам с лавровым венком на голове. Надо было бежать, а сил не было. Меня поймали, но мне удалось подкупить Корнелия, начальника отряда. На всю жизнь я запомнил его имя. В тот момент, когда я, больной, с запавшими глазами убеждал Корнелия отпустить меня и тем самым нарушить приказ Суллы, смерть глядела мне прямо в лицо. Видимо, что-то было во мне такое, раз она отступила. С тех пор Фортуна следует за мной по пятам. Я верю в судьбу, удачу. Знаю, что и этот план мне удастся осуществить. О, боги, боги, мог ли я мечтать тогда, в восемнадцать лет, что так высоко взлечу!

– Я верю в тебя, любимый, – тихо сказала Клеопатра. – Но что же было дальше?

– Когда?

– Ну, когда Корнелий отпустил тебя.

– А-а-а… Мать добилась для меня прощения. И мне пришлось встретиться с Суллой. Эта встреча была самой важной в моей жизни.

– Почему?

– Мы стояли друг против друга, смотря друг другу в глаза. Сулла хотел сломить меня, но я не отвел взгляда. Я выстоял. Это была моя первая серьезная победа. Да, самая первая.

– А что было потом?

– Потом… потом я отправился в добровольную ссылку, на Восток.

– Какая необыкновенная жизнь, – не скрывая своей зависти, проговорила Клеопатра.

– У тебя она тоже необычная. Трон не должен был тебе достаться, но вопреки всему ты стала царицей. Тебя свергли, но ты вновь взошла на престол. А теперь, если еще немного подождешь, станешь императрицей новой могущественной империи.

Клеопатра счастливо улыбнулась. Это были невероятные перспективы!

16

Грандиозные планы Цезаря не шли ни в какое сравнение с ее скромными мечтами. Она намеревалась объединить Рим и Египет, а Цезарь – Запад с Востоком! Весь мир будет у ее ног!

Клеопатра начала меняться. Она стала открыто выказывать свое презрение к римским матронам и патрициям. Царица попросила Цезаря включить в свою свиту двадцать самых влиятельных женщин Рима, и тот выполнил ее просьбу. Проявляя на людях уважение к своим подданным, она всячески издевалась над римлянками, доводя их до слез и отчаяния. Откровенно наслаждаясь своим триумфом, Клеопатра написала Аполлодору о планах Цезаря: хвасталась, что такого могущества еще не было ни у одного египетского царя.

Поглощенная мечтами о мировом господстве и пылко примеряя на себя роль императрицы, Клеопатра совсем не обратила внимание на то, что Цезарь уехал в свое имение Ловик, ничего ей об этом не сказав. Так же беспечно она отнеслась и к тревожному сообщению Аммония.

– Божественная, – сказал тот, – стало известно, что в Ловике Цезарь составил завещание и отдал на хранение жрецам храма Весты.

– Завещание? – Клеопатра довольно улыбнулась. Она-то знала, что в этом завещании! – Ну и что?

Аммоний беспокойно вглядывался в лицо царицы, которая сейчас, как никогда, стала похожа на своего отца Птолемея Авлета.

– Завещание личное, Божественная, но меня оно сильно смущает.

Клеопатра вспылила.

– Что тебя в нем может смущать? Цезарь на мне скоро женится!

– Это все так, Божественная, – смиренно продолжал царедворец, – но наследником всех своих имений Цезарь назначил Октавиана, на правах внучатого племянника, а не Цезариона, нашего будущего божественного владыку.

Клеопатра раздраженно фыркнула.

– Ну и что? У Цезариона будет другое наследство! Подумаешь, подарил Октавиану виллы! Пусть дарит!

Поняв, что раздраженной царице не удастся ничего втолковать, Аммоний только и сказал:

– Безусловно, вам виднее, Божественная.

– Уходи! Не раздражай меня! – визгливо крикнула Клеопатра.

Теперь она часто позволяла себе дурно обращаться с людьми, считая, что вселенская царица не обязана сдерживать своих чувств. Она даже перестала общаться с Нефтидой. Та отказалась разложить карты на ее будущее и даже посмела поучать ее, будущую императрицу всего мира, что своим вызывающим поведением она гневит богов.

– Ты слишком беспечна, госпожа. А я чувствую беду.

Клеопатра не на шутку разозлилась.

– Довольно твоих мрачных предсказаний! Я верю в будущее, которое прочит мне Цезарь!

Нефтида грустно усмехнулась:

– Ах, как же ты еще пожалеешь об этом, – горько произнесла она.

– Ты угрожаешь мне?

– Нет, – спокойно ответила египтянка, – я пытаюсь тебя предупредить.

– Пошла вон! Вон!

Лицо Клеопатры исказилось яростью и гневом. Ее ничто больше не сдерживало: ни давняя дружба, ни верность. С легкой руки она обидела преданного друга, не задумываясь о том, что она вообще может остаться одна. И что тогда?