Клеопатра - [44]
Звуки достигли внешних ворот с той стороны, где находился неприятель. «Люди, пытавшиеся толковать удивительное знамение, высказывали догадку, что это покидал Антония тот бог, которому он в течение жизни подражал и старался уподобиться с особенным рвением».
Боги покинули свои алтари и храмы в Трое накануне её падения. Афины и Иерусалим также были покинуты в трудных условиях. Императору Домициану незадолго до его убийства явилась в видении Минерва, которая сообщила, что больше не покровительствует ему. Античные боги хорошо известны своим крысиным поведением в минуты серьёзной опасности. История о том, что Антоний был оставлен своим альтер эго, богом Дионисом, покровителем династии Птолемидов, могла быть придумана как недругами (например, Октавием, который любил похваляться, что боги и фатум всегда на его стороне), так и друзьями Антония, оплакивающими поражение и вспоминающими великие дни, когда Афродита встретилась с Дионисом «ради блага Азии». Кто бы первым ни выдумал эту историю, она показывает, что имя Диониса действительно связывалось в умах с именем Антония и с имперскими притязаниями, которые он разделял с Клеопатрой.
Дионисийские элементы легко заметить и в искажённом зеркале октавиановской пропаганды. Римские писатели были глубоко убеждены в том, что они оба, Клеопатра и Антоний, были заядлыми пьяницами. Когда Октавий победил Клеопатру в битве при Акции, то, по словам Горация,
Слух о пьянстве был настолько упорным и часто повторяемым, что Антоний был вынужден ответить на него памфлетом «De sua ebrietate» («О его пьянстве»). Обвинения эти могли возникнуть в результате сознательного искажения смысла культовых ритуалов. Антоний и Клеопатра собрали вокруг себя компанию друзей. «Составился своего рода союз, который они называли «Союзом неподражаемых», и что ни день, они задавали друг другу пиры, проматывая совершенно баснословные деньги». Современные учёные предполагают, что эта «компания друзей» могла быть в действительности союзом посвящённых в обряды дионисийского культа, а так называемые пиры были сакральными церемониями. Клеопатра носила аметистовое кольцо с выгравированной на нём богиней в состоянии экстаза. Аметист — камень трезвости, и подобное кольцо на руке символизировало трезвость. Этот изящный парадокс восходит к мистическому понятию «sobria ebrietas» («трезвое опьянение»), то есть экстатическому трансцендентному состоянию, с помощью которого вакханты достигают мудрости и умиротворения. Поэтому в ритуалах дионисийского культа вино использовалось как в физическом, так и в метафорическом смысле для облегчения растворения сознания в неистовом религиозном экстазе. В легендах о знаменитом пире Клеопатры легко прослеживаются отголоски сакральной подоплёки ритуалов вакханалий.
Постоянные упрёки Антонию по поводу потери им мужественности можно также отнести к природе бога Диониса, который имеет двойственную сексуальную идентификацию. В дионисийской диаде женская сторона (Клеопатра) обладает такой же силой и авторитетом, что и мужская. Дионис, что необычно для греческих богов, почти всегда изображается в длинных одеждах. Сопровождающие его сатиры демонстрируют фаллос, но сексуальная принадлежность самого бога остаётся тайной. Согласно мифам, он был воспитан нимфами, спрятавшими младенца в пещере и кормившими его мёдом. Окружённый с малолетства женщинами, бог вырос изнеженным и женоподобным. Он даже носил женскую одежду, подобно Гераклу-Антонию на службе у Омфалы-Клеопатры. Повзрослев, Дионис путешествовал по миру в окружении следующих за ним менад и вакханок, которые либо носились по горам с дикими криками, либо сопровождали его с музыкой и пением. Если в мифах Дионис был окружён менадами, То на земле его культ всегда имел поклонниц женского пола. Октавий, ругая Александрию, город, где мужчина теряет свой мужественный облик и становится женоподобным, скорее всего, подразумевал, что там почитают культ Диониса. Его пренебрежение к Антонию, всегда окружённому толпой женщин и евнухов, отражает неприязнь, вызванную отчётливо феминистическим характером культа Диониса. Презрительно отзываясь об Антонии, Октавий поворачивает в свою пользу тот факт, что Антоний и Клеопатра почитают бога, чьё безудержное плодородие проистекает из его андрогинных характеристик.
Амбивалентная природа Диониса стирает различие между полами, а дионисийские мистерии, с их стремлением через неистовое буйство жизни достичь единения со всей живой природой, рушат все привычные модели упорядоченной иерархии, в которой род людской является венцом творения. Они нивелируют также и социальные, и политические структуры. По словам Ницше, «общество и государство, и вообще все обычные связи между людьми уступают место переполняющему чувству единения, ведущему назад — к истинному сердцу природы». Анархический аспект дионисийских торжеств подводит к другой теме, которую Октавий старательно муссирует: Антоний, в противовес герою Энею, забыл все свои обязанности перед семьёй и обществом и потерял чувство политической ответственности, стоило ему оказаться в этой неведомой, забытой богом Александрии. Сразу после встречи с Клеопатрой, как говорит Аппиан, «интерес Антония к общественной жизни пошёл на убыль». Плутарх пишет: «В Александрии он вёл жизнь мальчишки-бездельника и за пустыми забавами растрачивал и проматывал самое драгоценное... достояние — время». Игнорируя совершенно очевидный факт, что оба — и Клеопатра, и Антоний — были весьма честолюбивы и энергично участвовали как раз в политике, они обвинялись (как дионисийская пара) в полном отсутствии связи с социальной жизнью. Для римского аполлонистического мышления это звучало как угроза и было абсолютно неприемлемо. Недаром Октавий с гордостью говорит, что Аполлон — его идеал. В то же время дионисийские черты придавали истории Антония и Клеопатры особую привлекательность. У аполлонистического типа, полного чувства долга, обязательности и умеренности во всём, дионисийская лёгкость и бесшабашность вызывала чувство подспудной зависти, хотя безусловно, что цель дионисийских мистерий — полное растворение личности, потеря личностного я — приводила приверженцев Аполлона в крайний ужас.
Ни один другой великий человек в истории не был так труден для понимания, как Исаак Ньютон, тридцать лет проживший ученым-отшельником в Кембридже, а затем ставший знаменитым публичным деятелем. Однако Майклу Уайту, биографу Ньютона, удалось его «разговорить»: Уайт разъясняет идеи ученого и воссоздает его портрет так убедительно, как если бы тот действительно рассказал ему о себе в доверительной беседе. С предисловием популярного американского писателя Билла Брайсона, автора «Краткой истории почти всего на свете» и других бестселлеров.* * * «У Ньютона был нелегкий характер, он был часто неприятен и недружелюбен в общении и поэтому имел очень мало друзей.
Разговор о том, что в нашем питании что-то не так, – очень деликатная тема. Никто не хочет, чтобы его осуждали за выбор еды, именно поэтому не имеют успеха многие инициативы, связанные со здоровым питанием. Сегодня питание оказывает влияние на болезни и смертность гораздо сильнее, чем курение и алкоголь. Часто мы едим нездоровую еду в спешке и с трудом понимаем, как питаться правильно, что следует ограничить, а чего нужно потреблять больше. Стремление к идеальному питанию, поиск чудо-ингредиента, экстремальные диеты – за всем этим мы забываем о простой и хорошей еде.
Как коммунистическая и религиозная идеологии относятся к войне и советскому воинскому долгу? В чем вред религиозных предрассудков и суеверий для формирования морально-боевых качеств советских воинов? Почему воинский долг в нашей стране — это обязанность каждого советского человека защищать свой народ и его социалистические завоевания от империалистической агрессии? Почему у советских людей этот воинский долг становится их внутренней нравственной обязанностью, моральным побуждением к самоотверженной борьбе против врагов социалистической Родины? Автор убедительно отвечает на эти вопросы, использует интересный документальный материал.
Способны ли мы, живя в эпоху глобального потепления и глобализации, политических и экономических кризисов, представить, какое будущее нас ждет уже очень скоро? Майя Гёпель, доктор экономических наук и общественный деятель, в своей книге касается болевых точек человеческой цивилизации начала XXI века – массового вымирания, сверхпотребления, пропасти между богатыми и бедными, последствий прогресса в науке и технике. Она объясняет правила, по которым развивается современная экономическая теория от Адама Смита до Тома Пикетти и рассказывает, как мы можем избежать катастрофы и изменить мир в лучшую сторону, чтобы нашим детям и внукам не пришлось платить за наши ошибки слишком высокую цену.
Представьте, что в Англии растет виноград, а доплыть до Гренландии и даже Америки можно на нехитром драккаре викингов. Несколько веков назад это было реальностью, однако затем в Европе – и в нашей стране в том числе – стало намного холоднее. Людям пришлось учиться выживать в новую эпоху, вошедшую в историю как малый ледниковый период. И, надо сказать, люди весьма преуспели в этом – а тяжелые погодные условия оказались одновременно и злом и благом: они вынуждали изобретать новые технологии, осваивать материки, совершенствовать науку.
Перепады настроения, метаболизм, поведение, сон, иммунная система, половое созревание и секс – это лишь некоторые из вещей, которые контролируются с помощью гормонов. Вооруженный дозой остроумия и любопытства, медицинский журналист Рэнди Хаттер Эпштейн отправляет нас в полное интриг путешествие по необычайно захватывающей истории этих сильнодействующих химикатов – от промозглого подвала девятнадцатого века, заполненного мозгами, до фешенебельной гормональной клиники двадцать первого века в Лос-Анджелесе.