Клаудиа, или Дети Испании - [63]

— Ваши книги произвели на меня целительное воздействие, амма. Наконец, глаза мои раскрылись! Но позвольте мне, — остановила она аббатису, уже догадываясь, что та готова ей сейчас же предложить зайти к ней в кабинет, — позвольте мне еще больше утвердиться в новой вере. Уверяю вас, через неделю вы меня не узнаете.

— Ах, плутовка, — улыбнулась настоятельница и ущипнула ее за щечку.

Дон Диего, бесшумно проскользнувший ночью в покои настоятельницы отнесся к распиравшей мать Агнесс новости о совершенном преображении сестры Анны совершенно равнодушно.

— Подождите, вот закончится снегопад, я поеду, позанимаюсь немного делами, и вы уж тогда займетесь ей в свое удовольствие. А потом, Бог даст, когда я смогу в другой раз к вам выбраться, надеюсь, она уже будет совершенно наша…

Через пару дней снегопад закончился…

* * *

Седьмого января, когда церковный колокол пробил четыре раза, а ветер, казалось, готов был смести монастырь со скалы, Клаудиа выбросила в окно шелковую лестницу, предварительно надежно закрепив ее на болтах ставен, и, как была в одном подряснике и тапках, так и выскользнула в окно — в кромешную темноту и вьюгу — навстречу свободе, навстречу счастью. Еще с вечера вновь начался снегопад, и снег мгновенно залепил ей глаза и уши, камень стены царапал в кровь руки и колени, а холод пронизывал до самого сердца, но она, не боясь уже ничего и никого, шаг за шагом нащупывала невесомые ступеньки, пока лестнице не пришел конец, и ноги ее не повисли в воздухе. Клаудиа посмотрела вниз, надеясь увидеть там своего спасителя, но вокруг было пусто, темно и тихо. Сколько еще оставалось до земли из-за темноты и летящего прямо в глаза снега понять было совершенно невозможно. Наверх ей теперь все равно уже не залезть, кричать нельзя. Отсается только разжать коченеющие пальцы и довериться судьбе.

Клаудиа разжала пальцы и тут же полетела вниз по заснеженной, почти отвесной скале. Наст, прятавшийся под свежим снегом, больно царапал кожу, но не успела она и подумать о том, что все кончилось так нелепо, как вдруг попала прямо в теплые объятия подставленной меховой куртки.

— Ты цела? — как во сне, услышала она жаркий шепот.

— Да.

— Тогда быстро на лошадь.

Чуть в стороне под скалой, невидимые в буране, переступали два совершенно белых коня, присутствие которых можно было определить в этой всепоглощающей темноте ночи лишь по легкому всхрапыванию. Побежав к ним, Клаудиа на мгновение обернулась и увидела странное зрелище. Педро достал из-за пазухи какой-то сверток и бросил его вверх. Железный крюк, легко звякнув, зацепился за болтающийся на высоте нескольких метров конец веревочной лестницы, в результате чего теперь от лестницы до самой земли спускался длинный пучок нитей. Затем Педро высек огонь и подпалил эти нити. Тонкий синеватый огонек с легким свистом помчался вверх по склону, а через секунду таким же синим, едва светящимся пламенем загорелась и лестница. Крюк упал к ногам Педро, юноша схватил его и бросился к ожидающей его Клаудилье. И уже в следующую минуту они верхами пробирались через заснеженную реку.

— В ближайшие венты нельзя, в них сразу будут искать, — тихо, но отчетливо объяснял он ей на скаку. — Поэтому придется ехать долго и стороной, пока не пересечем уржельскую дорогу, а потом заберемся подальше в горы. Одежда для тебя у меня приготовлена, пару дней будем отсиживаться в распадках, а ночами двигаться в сторону Наварры. Там уже будет проще. Но сейчас держись до последнего — надо отъехать как можно дальше. Нужно выдержать час.

— А следы? — едва разлепила замерзшие губы Клаудиа.

— Снегопад не закончится еще пару дней, я разговаривал с пастухами. Они будут искать вслепую. Кроме разорванной книги они не найдут никаких следов твоего исчезновения. Пусть считают, что ты вознеслась на небо, разорвав богомерзкие издания, — посмеялся Педро, а затем заботливо спросил. — Ну, как ты, еще держишься?

— Ноги, — простонала девушка, чей подрясник задрался, открыв голые колени.

— Дьявольщина! — выругался Педро. — Понимаешь, сейчас лучше вообще не останавливаться. Потерпи, прижмись поплотнее к бокам лошади, осталось еще полчаса.

И они пришпорили лошадей, хотя животные, подгоняемые морозом, и так неслись изо всех сил. Вокруг, куда достигал глаз, расстилались заносимые снегом горы, и стояла невозможная, непереносимая тишина.

Только когда уже совсем рассвело, неумолимый Педро остановился. Быстро спрыгнув на землю, Педро первым делом снял свою коченеющую спутницу с коня и отнес в довольно большую укромную пещеру. Там он быстро развел костер и, пока огонь разгорался, распаковал лежащий рядом тюк с теплой одеждой. Потом он растер ей ноги и руки и помог переодеться в зимнюю одежду пиренейского пастуха: длинную полотняную рубаху, штаны из козьего меха и кожаные, тоже на меху альпаргаты. Монастырская обувь и подрясник полетели в костер. Только после этого Педро позаботился и о лошадях, расположив их у входя в пещеру и посыпав соломы и овса.

Теперь можно было уже не спешить; им предстояло провести в этом убежище весь следующий день. Напоив беглянку специально приготовленным горячим отваром, Педро молча держал согревшуюся девушку у себя на коленях, укачивая, как маленькую.