Классная Америка - [37]

«Уважаемый доктор Максвейн! Вы запугивали нас в течение шести дней, и на седьмой день — в последний день перед началом занятий — учителя были растеряны, запуганы и разочарованы.

Идет седьмая неделя вашей реформы, а учителя до сих пор в ней ничего не понимают.

Внедряемая вами программа сложна и требует времени и сил. Она разработана для небольших школ с одаренными и целеустремленными учениками, где у преподавателей достаточно времени для подготовки к урокам. Попытка применить эту систему к нашей огромной и разнородной школе — это путь к краху. В нашей школе мы наблюдаем совершеннейшую апатию к учебе со стороны студентов, безразличие родителей и практически полное отсутствие времени у учителя на подготовку к урокам.

Внедрение вашей реформы является нарушением следующих статей действующего законодательства:

— переполненные учениками классы есть нарушение противопожарной безопасности;

— система оценок в МУР резко контрастирует с государственной системой оценок. Совершенно очевидно, что такая сложная система оценки знаний является нарушением законодательства;

— использование огромного количества бумаги при внедрении вашей реформы нарушaeт акт, требующий сокращения бюрократической бумажной работы.

Доктор Максвейн, не могли бы вы продемонстрировать жизнеспособность вашей системы и вашу приверженность ей путем непосредственного преподавания одного из обязательных предметов в нескольких классах? Тем самым вы бы продемонстрировали растерянному и изнемогающему коллективу, что все вами требуемое действительно возможно.

Будьте добры ответить на следующие вопросы:

— Почему в нашей школе такая высокая текучесть кадров? Как вы думаете, сколько учителей покинут школу в конце этого года?

— Сколько денег вы уже ухлопали на свою реформу? Откуда эти деньги приходят? как бы они могли быть использованы с пользой для дела?

— Понимаете ли вы, насколько это было унизительно для учителя — услышать по телевидению вашу установку студентам — доносить на учителя, не уложившегося в двенадцать минут времени объяснения материала? Ваша речь посеяла неуважение к учителю со стороны студентов и глубокое презрение к вам со стороны коллектива».

Мои коллеги визжали от восторга, перечитывая фрагменты письма вслух. Все наделись, что теперь маразма будет поменьше. А я думал о другом. А почему это письмо анонимно? Почему автор, по всему видно, опытный и уважаемый учитель, не хочет или боится выступить открыто?

Этот вопрос я задал одному из своих коллег. Он белый американец, лет пятидесяти, одинокий, очень порядочный и набожный. Еще он попросту, как они говорят, хороший парень. Я спросил: "Джон, объясни мне, почему все молчат, глядя на этот театр абсурда? Почему все боятся открыто сказать директору, что он не прав?" "А ты сам почему молчишь?" — ответил он вопросом на вопрос. "Я молчу только из-за своего визового статуса иностранца, — продолжил я. — Если меня вдруг уволят, то я теряю все — через десять дней меня просто вышлют из страны. Да к тому же я здесь все равно не свой, а в чужой монастырь со своим уставом не ходят". "Ты знаешь, Айрат, — ответил он мне, — я понимаю, что в этом случае ты теряешь гораздо больше, чем любой из нас. Но я тоже не хочу терять свою работу, свою зарплату, свою страховку и прочее".

К слову сказать, работа и зарплата у учителя в Америке такие, что терять в общем-то особенно нечего. Но… с одной стороны, учитель — это еще не самая худшая профессия. А с другой — сами подумайте, куда пойдет человек за пятьдесят, большую часть жизни проработавший в школе? Только в другую школу. Что еще он умеет делать?

А какую характеристику даст ему директор? А куда его возьмут с такой характеристикой? Мне кажется, в Америке это самое страшное — получить клеймо человека нелояльного, человека, имеющего собственное суждение и, что еще хуже, имеющего нехорошую привычку это суждение высказывать. В этом одно из главных отличий менталитета американского и российского, или, точнее, советского.

Но вернемся в нашу школу. Как, думаете, отреагировал директор на вышеизложенное письмо? А так, как и должен был поступить опытный администратор — он его не заметил. Однако хватку ослабил. Перестали поступать новые директивы и угрозы, прекратились проверки в классе, народ стал потихоньку успокаиваться. К новой системе выставления отметок все попривыкли, превратив ее в полную формальность. Уже никто совершенно не задумывался над сутью оцениваемого критерия, не пытался отыскать что-либо, хоть отдаленно похожее на оцениваемый критерий в программных материалах и студенческих работах. Все просто «лепили» в компьютер обычные оценки и называли их соответствующими критериями.

Между тем примерно через месяц после первого появилось второе анонимное письмо. Видимо, отсутствие видимых последствий не устроило автора, и он решил написать второе, послав копию, как это следовало из текста, во все вышестоящие инстанции и СМИ. Среди прочего в этом письме была изложена интересная версия объяснения поступков директора.

«…В течение двух лет доктор Максвейн платил учителям деньги из неустановленных источников за разработку планов учебных уроков МТА. В настоящее время он продолжает разработку этих учебных планов бесплатно, принуждая учителей делать это на собраниях рабочих групп, куда учителя принудительно сгоняются по окончании рабочего дня раз в неделю.