Классики и психиатры - [74]

.

В сентябре 1905 года, за несколько дней до начала земского конгресса, психиатры собрались на свой съезд в Киеве. Местным организатором этого мероприятия был профессор психиатрии университета Св. Владимира Сикорский. На открытии темпераментную речь на злобу дня произнес В.М. Бехтерев (1857–1927), говоривший о том, что отсутствие прав и свобод ответственно за «недостаток жизненных сил» и угрожает душевному здоровью нации. Свою речь он закончил строкой из песни:

Отворите мне темницу,

Дайте мне сиянье дня…

Возбужденная публика вынесла Бехтерева из зала на руках, а полиция закрыла съезд⁶⁶. Сикорскому, который был предупрежден специальным посланием министра внутренних дел о том, что вопросы для обсуждения на съезде не должны выходить за пределы профессиональных, с большим трудом удалось добыть разрешение продолжить его заседания.

Сикорский никогда не примыкал к радикалам. Его двадцатилетняя карьера была вполне успешной, а репутация — безупречной. Он окончил Медико-хирургическую академию в Петербурге, работал в больнице Св. Николая Чудотворца, а в 1885 году получил кафедру психиатрии в Киеве, которую и занимал более тридцати лет, до выхода на пенсию. Его занимали вопросы детской психологии и психиатрии, воспитания и психогигиены; на международном конгресс по гигиене в 1882 году Сикорский одним из первых поднял вопрос о медико-психологическом обследовании детей с трудностями развития. Его книга «О заикании» (1881), переведенная на немецкий язык, принесла ему европейскую известность. Он основал журнал «Вопросы нервно-психической медицины» (1895–1905), где публиковались материалы по психологии, психиатрии и психогигиене. Сикорский живо интересовался искусством, видя в нем наиболее точный показатель общественного здоровья: «в творческих произведениях сказывается высшая идеальная жизнь их творца — русского народа, и психиатру, без сомнения, необходимо знать эту высшую жизнь столь же близко, как и жизнь болезненную, разрушающуюся, упадочную, декадентскую. Это два полюса душевного существования; с ними необходимо близко знакомиться, чтобы понимать ту широкую середину, [к которой] психиатр применяет основы психической диагностики и принципы нервно-психической профилактики и здравоохранения»⁶⁷.

В то время как радикалы обрушивались на режим, Сикорский сосредоточил свою критику на школьном образовании: этому была посвящена его приветственная речь съезду. Образование, по его мнению, должно прежде всего воспитывать чувства и закалять волю. Лучшие менторы чувств и воли — родной язык и литература. Поэтому главное место в школьной программе надо отвести им, а не мертвым классическим языкам: «Образование не должно быть заменено филологией!» Подобно французскому историку и психологу Ипполиту Тэну, который в своей истории Французской революции назвал якобинцев патологическими фанатиками, Сикорский видел в революции лишь триумф грубой силы и навязывание чужой воли. Из-за слабовольности русских «каждый фанатик может легко нас взять, и мы не сможем защитить нашу личность от тех, чья воля сильнее». Он советовал каждому вместо того, чтобы бросаться в революцию, начать преобразование общества с себя, закалять волю и характер. В подкрепление своих слов он ссылался на Леонида Андреева и Максима Горького. Эти «два талантливых писателя… предостерегают нас об опасности», как бы говоря: «в вас, в вашем обществе упала идеальность, и вы, произнося хорошие слова, провозглашая великие принципы, считая себя готовыми преобразовать общество, вы не сделали главного — не преобразовали вашу собственную душу»⁶⁸. Несмотря на усилия Сикорского охладить пыл собравшихся, съезд вынес политическую резолюцию, в которой объявил правительство ответственным за рост душевных болезней. Резолюция требовала прекращения насилия, освобождения политических заключенных и провозглашения прав личности.

Дальнейший ход событий, однако, умерил пыл радикалов. Революция не решила вопрос о земле, и осенью 1905 года крестьяне, рассчитывая вынудить помещиков отдать землю, стали поджигать их усадьбы. На фабриках начались забастовки, в некоторых городах возникли Советы восставших. Во время Декабрьского восстания в Москве было много жертв, в том числе среди врачей (вспомним гибель Воробьева). Напуганная волнениями, оппозиция поспешила отмежеваться от методов вооруженного восстания и приветствовала действия правительства по «умиротворению». На банкете во время земского конгресса поднимались тосты за армию, в поддержку «отечества и порядка».

Встревоженные вспышками насилия со стороны масс, психиатры оставили свои обвинения в адрес режима и стали говорить о революции как массовой патологии⁶⁹. Многие теперь склонялись к точке зрения Сикорского, что во время революции проявляются «атавизмы» психики и гибнут подлинные семена культуры и прогресса. Председатель Общества московских врачей, член конституционно-демократической партии Баженов выразил обеспокоенность либералов насильственным развитием революции и призывом большевиков к массовому восстанию. Так как массы подвержены внушению и неспособны к созидательным действиям, писал он, апеллировать к ним взрывоопасно. Единственно верный путь к улучшению жизни лежит через «очень медленное и постепенное изменение душ», реформы и развитие образования