Классические книги о прп. Серафиме Саровском - [51]

Лошади уже были поданы (ямщик опоздал потому, что оказались у него неверны часы), но я попросил подать свежий самоварчик, чтобы согреться чайком, ведь было уже все равно — обедни в Сарове не застать. Хорошо отогревшись, я отправился в Саров в конце первого часа и приехал туда в начале третьего; обедня, конечно, уже отошла. Остановившись опять в той же гостинице № 1, я обрадовался, возблагодарив Господа, что опять пришлось побывать в этих святых местах. Переодевшись, я пошел в собор, чтобы приложиться к многоцелебным мощам преподобного Серафима и отслужить молебен, но в храме почти уже никого не было, так как ударили к вечерне; мне сказали, что молебен можно будет отслужить после вечерни, и я, приложившись к святым мощам, сейчас же пошел в другой храм к вечерне. Отстояв вечерню, направился опять в холодный собор; народу не было, а было несколько человек братии, в числе коих находился и досточтимый отец настоятель обители, игумен Иерофей, с которым я тут и познакомился. Он мне стал показывать производившиеся работы в храме, который из холодного обращался в теплый: делаются печи, а также новый пол из маленьких разноцветных плиток, — а вместе с тем объяснил, что и на источнике преподобного Серафима сооружены новые помещения и раздевальная комната совершенно теплые, и советовал съездить туда и посмотреть. Своей простотой и чисто отеческим обращением отец игумен производит чарующее впечатление. Простившись с ним и отстояв молебен, я еще раз приложился к мощам преподобного Серафима и затем отправился в гостиницу.

Было уже около семи часов вечера. Попросив подать самоварчик, я за чаем стал размышлять о следующем дне, который предполагал пробыть в Сарове и съездить на источник, чтобы искупаться там, но решиться вполне еще не мог, так как был сильный мороз, а самая купальня находится в холодном помещении. Между тем вспомнилась первая поездка, когда в сентябре месяце, бывши на источнике, я не решился искупаться, несмотря на теплую погоду, о чем по возвращении домой я и сокрушался, утешая себя только тем, что в следующую поездку обязательно искупаюсь; но поездка вторая оказалась не летом, как я предполагал, а в суровую зиму, при морозе в 20 с лишком градусов. Выпив стакана два чаю, меня стало сильно клонить ко сну, хотя времени еще было только около 9 часов вечера. Думая, что сон берет свое, так как несколько проведенных ночей вывели из колеи обычной жизни, и предполагая встать к заутрени, в 2 часа ночи, я тотчас же погасил огонь и лег спать. Вдруг просыпаюсь с сильной головной болью и чувствую ужаснейший озноб, кроме того, глотать не могу, сильная боль в горле, начался кашель и колотье в левом боку. Было совершенно темно, засветил кое-как свечку и посмотрел на часы, думая, что далеко уже за полночь, а оказалось только 10 часов вечера, следовательно, через один только час произошла какая перемена! Страшно захотелось пить, а самовар еще не совсем остыл; кое-как налил стакан и выпил, но согреться не могу; начал одеваться и, одевшись, снова лег на кровать, закрывшись двумя одеялами; заснул на полчаса, — опять та же история; надел уже шубу, но и та не согревает. Стало очень жутко, тем более, что три года тому назад я был болен крупозным воспалением легких, которое начиналось точно так же, как чувствовалось теперь, и явилась сильная тоска о родине, о детях и жене, которых вызвать сюда невозможно было, да и домой ехать далеко и больному страшно, тем более 60 верст до железной дороги. Чего-чего я не передумал за эту ночь, только и просил Бога и преподобного Серафима о том, чтобы дожить до утра и затем доехать до Арзамаса, предполагая оттуда дать телеграмму домой и вызвать кого-нибудь из родных. Просыпаясь почти через каждые полчаса, я около семи часов утра пригласил к себе в номер заведующего гостиницей №1 отца Владимира, которому и объяснил свое тяжелое положение и просил послать за своим ямщиком Николаем, чтобы тот к 10 часам подал лошадей — ехать в Арзамас. Батюшка Владимир пристально на меня посмотрел и сказал: хотя и видно, что вы сильно больны, но не надо падать духом, ведь сюда большею частию и ездят больные, дабы помолиться и по вере своей получить исцеление, а вы сразу же и решили ехать домой; нет, лучше поезжайте на источник да искупайтесь, вся ваша болезнь и пройдет и поедете домой совершенно здоровым; а сейчас я принесу вам водицы из источника, покушайте ее, — и ушел.

Разговор этот на меня сильно воздействовал, и началась во мне борьба с двух сторон: с одной — что, вполне веруя в целебность источника, следовало немедленно отправиться на источник и искупаться, а с другой — сильное болезненное состояние при возвышенной температуре, и в такой мороз купанье могло быть сильно рискованным. Но раздумывать долго не пришлось, вскоре пришел о. Владимир и принес воды из источника целый стакан и еще раз советовал как можно скорее ехать на источник. Выпив несколько глотков воды из источника, я почувствовал, как будто стало немного лучше, но тотчас же явился ямщик Николай и спрашивает насчет лошадей, и смотрит на меня как-то особенно пристально; я ему ответил, чтобы лошади были поданы к 10 часам утра, и мы поедем или на источник, а может быть, и прямо в Арзамас. Затем я лег опять на постель; стало сильно знобить; немного погодя ударили в колокол к поздней обедне, и я, подумав, решил сходить в церковь помолиться. Одевшись с большим трудом и кое-как спустившись с лестницы, я потихоньку добрался до собора. Пришел я во время чтения св. Евангелия и стал около скамеечки; с большим трудом простояв обедню, пошел в номер, думая все дорогой, купаться ли, или не купаться на источнике, и становилось особенно страшно то, что в это время в Сарове богомольцев было немного, а знакомых никого и приходилось ехать на источник одному, а во время купания в болезненном состоянии все могло случиться. Придя в номер, сильно изнемогая, я присел и вскоре же услыхал стук в дверь; попросил войти. Увидал молодого послушника лет под тридцать и спросил, чего ему надо. Он ответил, что услыхал о моем намерении ехать на источник, и попросил меня взять его с собой; я этому очень обрадовался и говорю, что очень рад спутнику, и спрашиваю причину его поездки. Он ответил, что его взяли на войну и завтра он отправляется; затем он, сказав, что, как подадут лошадей, он за мной зайдет, вышел из номера. Видя в сем последнем обстоятельстве прямо указание Божие, я тут же решился ехать на источник и искупаться.