Классическая Астрология - [13]
В самом деле, необходимо: если идет дождь — небо в тучах, и невозможно: когда на небе совсем нет туч, чтобы шел сколько-нибудь .заметный дождь, но дождь вовсе не является необходимым, когда небо в тучах, как и не является невозможным, что любая туча может принести дождь- Вполне возможно, что из какой-то тучи может пойти дождь, но столь же возможно, что из нее дождь не польет.
Следовательно, [дождь] — это возможное[56] [событие], и таковы же суждения по звездам; потому что по движениям и взаимному расположению наднебесных тел, и по изменению воздуха вы можете узнать, из какой тучи должен пойти дождь, как сказано в трактате об изменении состояния воздуха[57].
Подобным образом, если у кого-то во рту что-то съедобное, возможно, что он это съест и проглотит; также возможно, что он не съест это или не проглотит; здесь возможное имеет отношение как к необходимому, так и к невозможному, потому что, если это можно съесть, и это следует сделать, то возможное становится неизбежным, переходя в действие, и так исчезает возможность; и вот все уже сделано, произошло и принято как неизбежность[58].
Подобным же образом, если что-то возможно, но не претворилось в действие, оно является невозможным и подпадает под определение невозможного, а возможность как бы отклоняется. Так что звезды и стихии должны предвещать возможное, а не только необходимое и невозможное. Следовательно, астролог знает правду, чтобы предсказывать будущее[59].
Иное дело, когда некоторые говорят, что нет никакого толка в суждениях астрономии, потому что они не видят здесь никаких денежных выгод. Они пытаются понять, даст ли это какие-нибудь преимущества подобного рода, в каких случаях и каким образом. [Не находя таковых|, они говорят, что эта наука бесполезна. Мне кажется, что таким людям следует отвечать так: они не заботятся о зерне, а только о
мякине. Ведь наука по отношению к деньгам — то же, что и зерно по отношению к мякине. Говорящие, что богатство предпочтительнее науки предсказательной астрономии, показывают лишь, что для них нет ничего более важного, чем накопление денег, которые легко потерять. Они же говорят, что тот, кто купается в богатстве, ни в чем не нуждается. Если он не мудрец, он от этого не страдает. Они говорят, что благополучие стерпит и глупость и что богатому дураку не нужна наука, они не задумываются над собственными ошибками и не знают, что их неудач можно было избежать.
Все, что подвергается изучению, испытывается подобным. Так же, как наука испытывается наукой, а вещество — веществом, и я все время вижу, что плебей не признает ничего, кроме накопления денег; да и стоит ли удивляться, они же иногда видят мудрецов, как тех, что религиозны, так и прочих, кто верит в астрономию и медицину, так и в другие науки, но которые обращают внимание на тех, чьи мнения, если их рассмотреть подробно, могут быть, по-моему, опровегнуты. Наука является не более достойна в сравнении с деньгами, а деньги — не более низменны в сравнении с наукой. Деньги могут быть у мудреца, глупца, лентяя, праведника, скромного и слабого, а также у человека, слывущего ни на что негодным. Таким образом, деньги сами по себе ничего не значат, и о любом негодяе или дураке, имеющем деньги, нельзя сказать ничего иного, кроме того, что они хранят деньги для кого-то другого. Деньги даются не в соответствии с силой, потому что мы знаем сильных людей, как испытывающих недостаток в деньгах, так и буквально купающихся в них. Почему так происходит, говорится далее, при рассмотрении суждений, или, по-видимому, в Трактате о врожденных качествах[60].
Нет ничего, что могло бы прославить человека, не имеющего поддержки вышестоящих, кроме мудрости. Великодушие[61] не сможет полностью облагородить человека, если у него нет денег, потому что великодушный человек не полностью может показать величие своей души, если ему нечего дать другим. Состоятельный человек, но не обладающий великодушием и волей делать добро, не может показать свое благосостояние, потому что его сердце не позволит ему творить добро. Таким образом, его деньги являются зарытым сокровищем. Но Наука — это единственная вещь, которая может облагородить человека, не имеющего поддержки вышестоящих. И поэтому наука ценнее любой другой принадлежности[62], и если человека не восхваляют ни за что иное, его восхваляют за ученость, потому что он может лишиться всего, но не своих знаний. Никто не выбирает науку ради силы, или ради слабости, или ради [своего] народа, или ради богатства, но богатство может быть выбрано само по себе. Тем не менее истинно мудрый человек не заботится обо всех этих преходящих вещах, которые могут быть отняты у него, потому что все они преходящи. Таким образом, мудрецу нет дела до всего этого, потому что его хвалят не за мудрость, разум, осторожность и познание вещей, делающих человека возвышеннее душой. Человек выше других животных, только благодаря мудрости, философии и пониманию всего того
