Клан Пещерного Медведя - [22]

Эбра неплохо ладила с сестрой Брана, но не настолько, чтобы жить у одного очага. Женщина Брана втайне завидовала Изе. В любом другом Клане Эбра имела бы положение первой женщины. Но Иза принадлежала к непрерывной ветви женщин-целительниц, которых почитали в Клане выше всех остальных. У нее было собственное положение, не зависящее от заслуг ее мужчины. Когда Иза подобрала девочку, Бран боялся, что на него ляжет забота и о ней. Вождю даже не приходило в голову, что Мог-ур может взять всю ответственность за них на себя. Креб не был охотником, но имел массу других достоинств.

Сбросив с себя груз забот, Бран поспешил к соплеменникам, чтобы сообщить им то, о чем они уже догадывались.

– Наш поход закончен. Мы нашли пещеру, – означал его жест.

– Иза, – Креб обратился к ней, когда она заваривала ивовый чай для Эйлы, – сегодня вечером я не буду есть.

Иза понимающе кивнула. Она знала, что он собирался перед церемонией медитировать. А перед этим он никогда не ел.

Клан разбил лагерь рядом с ручьем у подножия пологого холма, ведущего в пещеру. Прежде чем поселиться в новом жилище, нужно было провести особый ритуал освящения. Но вряд ли его можно было провести как следует: все были слишком взволнованы и чуть ли не каждый находил для себя повод хоть одним глазком заглянуть внутрь будущего жилища. Женщины, собиравшие хворост, в основном находили его у входа в пещеру, а мужчины шли следом, якобы приглядывая за ними. Народ был возбужден от радости. Такого настроения у них не было со времени землетрясения. Снаружи пещера всем очень нравилась. И хотя трудно было разглядеть, какова она внутри, все же новое жилище казалось гораздо просторнее прежнего. Женщины с восторгом взирали на кристально чистый ручей: теперь им не придется далеко ходить за водой. И с трепетом предвкушали пещерный ритуал, один из немногих, к участию в котором допускались представительницы слабого пола.

Креб удалился от всех в тихое местечко, чтобы ему никто не мешал все обдумать. Проходя мимо ручья, несущего свои воды в море, он вновь ощутил теплый южный ветерок, теребивший ему бороду. На ясном вечереющем небе едва виднелись убегавшие вдаль облака. Пробираться сквозь густую и пышную растительность было довольно трудно, но он этого почти не замечал, потому что был глубоко погружен в свои мысли. Неожиданный шум в кустах заставил его встрепенуться. Единственной защитой от неприятеля ему служил походный посох, правда, в сильной руке Креба и он был грозным оружием. Мог-ур держал его наготове, когда из кустов донеслось фырканье и хрюканье, ветки зашевелились и послышался треск.

Перед ним во всей красе предстал огромный сильный зверь на коротких крепких ногах. По обеим сторонам его морды торчали острые клыки, скорее походившие на бивни. Креб узнал его сразу, хотя прежде никогда не видел. Кабан. Враждебно покосившись на калеку, дикая свинья нерешительно потопталась на месте, после чего, не удостоив шамана вниманием, вскоре ушла восвояси. Облегченно вздохнув, Креб двинулся дальше вдоль ручья. Он остановился на узком песчаном берегу, расстелил накидку и, положив на нее череп, сел напротив. После нескольких формальных жестов, призывающих Дух Урсуса, он мысленно сосредоточился на младенцах, которым нужен был духовный покровитель.

Дети всегда вызывали интерес у Креба. Сидя среди соплеменников, он любил со стороны наблюдать за малышами. Одному из младенцев, рослому крепышу, было всего полгода. С рождения он то и дело издавал грозный крик, в особенности, когда просил есть. Обнюхав носиком мамочку, зарывался в ее грудь и, отыскав сосок, предавался приятному занятию, урча от удовольствия. Точь-в-точь как недавно повстречавшийся Кребу кабан. При этой мысли маг невольно улыбнулся. Кабан – достойное и умное животное. Страшные клыки представляли большую опасность, когда зверь приходил в ярость, а короткие ноги в случае чего могли развить удивительную скорость. Любой охотник счел бы за честь иметь такой тотем. В этих краях кабану жилось очень привольно. Его дух вполне мог найти себе укромное место в новой пещере. «Конечно, не кто иной, как кабан, – покровитель мальчика, – решил Креб, – не зря же этот зверь повстречался мне на пути».

Креб остался доволен выбором и тут же перешел ко второму ребенку. Им была Оуна, родившаяся накануне катастрофы, во время которой у ее матери погиб мужчина. Ворн, четырехлетний брат малышки, остался единственным «мужчиной» у их очага. «Аге скоро потребуется другой мужчина, который мог бы позаботиться к тому же и о ее матери, – размышлял Мог-ур. – Но это решит Бран. Мое дело – думать об Оуне, а не о ее матери.

Девочке нужен покровитель поизящнее, – продолжал Креб, – и не сильнее, чем у мальчика, иначе он может изгнать из нее плодотворящую сущность, и она не будет иметь детей». Тут он вспомнил об Изе. Ее тотем Антилопа оказался слишком сильный и долгое время неподвластный покровителю ее мужчины. Хотя, возможно, ему так и не удалось сломить ее. Мог-ур не раз об этом думал. Тайны магии были открыты Изе больше, чем кому-либо другому, но счастья в жизни с мужчиной ей это не принесло. По многим причинам Креб не винил ее. Она всегда была во всем безупречна. Теперь целительница осталась одна. А Креб хоть и не станет в полном смысле ее мужчиной, но будет заботиться о ее пропитании.