Клан бешеных - [9]

Я выключила готовые пельмени и спустилась в сад, где Ариша дремал в шезлонге в тени деревьев. Зажатая в руке газета покоилась на его груди, а сам дед мирно посапывал, как младенец.

– Спишь, дедуль? – спросила я громко, чтобы разбудить Аришу.

– А?.. Что?.. Нет, что ты, Полетт! Я читаю…

– Хватит читать, – усмехнулась я, – пойдем обедать!

Мы сидели в кухне и уплетали обильно политые сметаной пельмени.

– Ты что-то задумчива, ма шер. – Ариша внимательно смотрел на меня своими добрыми прищуренными глазами.

– Мне подсовывают новое дело, – призналась я.

– Кто?

– Ярцев. Звонил недавно, давил на жалость…

– Добрая душа! Не может пройти мимо несправедливости.

– Или ему нужна большая захватывающая статья с интригой, приключениями, «чернушкой» и всем остальным в придачу. Хотя, конечно, ты прав: Ярцев – человек, готовый ради справедливости положить голову. Так или иначе, он просит меня заняться тем арестованным поэтом, на вечере которого мы с Алиной были вчера.

– Возьмешься? – Ариша смотрел на меня, а я уже догадалась, какого ответа он ждет от своей внучки.

– Дед, ты забываешь, что я у тебя не сыщик и не следователь: я не умею раскрывать преступления, я могу только наказывать мерзавцев, которые благодаря положению или деньгам уверовали в свою безнаказанность и вседозволенность. Мне доставляет удовольствие доставать этих самоуверенных наглецов и давать им по физиономии. Если уж не в прямом смысле, так хоть в переносном. А здесь кого надо наказывать? Еще неизвестно, кто на самом деле сотворил такое с девушкой – сбил ее машиной. Ярцев говорит, что на теле погибшей – следы краски с машины Буйковского.

– Полетт, я думаю, ты просто недооцениваешь свои возможности. Да и Антон тебе поможет. Вспомни: в некоторых твоих делах тебе приходилось самой добывать доказательства виновности или невиновности фигурантов дела.

– Ладно, дед, не уговаривай. Думаю, что я возьмусь: мне сейчас все равно делать нечего.

После обеда довольный Ариша удалился в сад в свой шезлонг «дочитывать газету», а я принялась убираться на кухне, между делом обдумывая так неожиданно появившееся у меня новое дело. А я-то надеялась, что вчера на вечере видела Буйковского в первый и в последний раз в жизни! Как видно, напрасно.

Ярцев позвонил ближе к вечеру:

– Полина, мне удалось разузнать у знакомых ментов все, что только можно. Дело тут и впрямь непростое. Но об этом – не по телефону. Короче, так: давай встретимся через час возле кафе «ЗападВосток», того самого, где мы с тобой пили эспрессо в последний раз. Все, жду!

В трубке раздались короткие гудки. Хорошенькое дело! «Давай встретимся через час…» А спросить меня, смогу ли я подъехать туда через час, что, не надо? Или Ярцев считает, что я, как пионер, всегда готова к труду и обороне? Мысленно ворча на дотошного журналиста, я встала с кресла и отправилась в душ. Пожалуй, еще успею вымыть голову, освежиться и вообще привести себя в порядок…

Антон сидел за самым дальним столиком в самом дальнем углу зала. Перед ним стоял стакан ананасового сока с соломинкой. Ярцев неторопливо потягивал его, наслаждаясь приятной музыкой. Я подошла и опустилась рядом с ним на стул.

– Привет. Ну, что, по эспрессо и по пирожному?

Антон подозвал официантку. Когда она отошла от нашего столика, Ярцев наклонился немного ко мне и сказал тихо, как будто нас кто-то мог подслушать:

– Полина, мне удалось добыть заключение судмедэксперта.

– И что с того?

– Как что? Казакова, ты хоть представляешь, чего мне это стоило?!

– И чего тебе это стоило?

– Пришлось лезть кое-кому в глаза, а кое-кому откровенно дать взятку! – Антон опасливо стрельнул по сторонам глазами.

– Статья 290, от семи до двенадцати, – автоматически сказала я.

– Вот! Видишь, как приходится рисковать! И не только свободой.

– А чем еще?

Ярцев посмотрел на меня многозначительно. Я догадалась: мой друг рисковал самой жизнью.

– И что там интересного в заключении судмедэксперта? – спросила я.

– Полин, это что-то совсем непонятное. И вообще сама история какая-то мутная.

– Так давай все по порядку, чего тянешь?! – возмутилась я.

Вот любит Ярцев напускать туман! Наверное, это издержки его профессии.

В этот момент к нам подошла официантка, принесла заказ. Мы принялись потягивать горячий эспрессо, заедая его вкусными пирожными.

– Дело в том, Поль, что на теле погибшей имеется краска еще одной машины, причем эта находится на теле под краской с машины Буйковского, – почти шепотом сообщил журналист.

Я удивленно посмотрела на моего друга.

– И что это значит? Нашу пострадавшую сбила не одна машина?

– Выходит, так.

– Что за бред? Как такое может быть?

– Пока сам не знаю. Могу только предположить, что наш поэт сбил ее после первой аварии.

– Так они что, оба ее сбили? Сначала один, потом второй? Антон, что-то мне все это не нравится. Если девушку сбила одна машина, как она могла попасть под вторую? Сбитые машиной обычно лежат на дороге, или я не права?

– Я же говорю: мутная история.

– А может, одна машина девушку сбила, она в горячке вскочила и тут же попала под другую, которую вел наш рифмоплет Гриня?

– Все может быть. Я хотел побеседовать со следователем, который ведет это дело, но он, услышав, о чем речь, категорически отказался говорить со мной.