Клады и кладоискатели - [12]

Другие — это конкуренты, такие же фанаты — любители с металлоискателями. Развелось их в последнее время и, несмотря на всяческие запреты и ограничения, с каждым годом становилось только больше. Кто первым успевал на свежеперепаханное поле, тот и собрал всё самое интересное. И не важно, что это поле было выбито в прошлом году. Перепахали, — и опять можно собирать монеты. Дело в том, что приборы цепляют монеты неглубоко — 15 — 20 сантиметров, а плуги пашут землю намного глубже. Или какая-нибудь крупная железяка лежит рядом с монетой и забивает своей массой её сигнал. А плугами их раскидало в разные стороны, — и… вот она!

Если на какое-нибудь интересное место приезжаешь через неделю после того, как поле перепахали, то оно всё уже будет вытоптано следами конкурентов. Что-то найти всё равно можно, но это уже не то.

— А что там за корчма, не выбитая что ли? — Спросил Седой, срывая машину с места на светофоре, едва загорелся жёлтый сигнал.

— Осторожней! — Напрягся Светлый, сидевший рядом с водителем. — Как не выбита… выбита, конечно, но не так как другие. Её на картах нет, мало кто про неё знает. Там дальше другая есть на берегу Двины, вот та выбита под ноль.

— Это, где Олег скелет женский выкопал? — Уточнил Серый.

— Да. Он там пошурфить решил, дошёл до подвала, вот там она и была закопана.

Шахтёрским термином «шурфить» на профессионально-любительском сленге называлась тяжёлая работа, когда на небольшом участке копали вглубь, тщательно прозванивая каждый слой грунта. Седой старался избегать таких моментов, предпочитал больше двигаться и копать только то, что сверху. Хотя признавал, что определённый смысл в этом был.

— А как он определил, что скелет женский? — Заинтересовался Седой.

— Волосы длинные и заколка какая-то была в волосах, старинная.

— А что он с ней сделал? — Подал голос заднего сиденья Мишка.

— Заколку забрал, скелет на месте оставил, — пояснил Светлый, как ребёнку несмышлёнышу.

— Не наоборот же, — добавил Седой.

Сзади расхохотался Серый:

— Я представил, — еле выговорил он, давясь от смеха, — как Олег, озираясь, закапывает заколку поглубже, а потом скелет на плече заносит в подъезд. А из окон соседи смотрят, обалдевшие.

Теперь уже все расхохотались.

— Я не понял, — сказал Седой, покосившись на Светлого, — как ты определил, что там была именно корчма, а не хутор какой?

— Вычислил. Посмотришь потом сам по карте. Там, в этом месте дорога раздваивается, причём, одна поворачивает под прямым углом. Это — основная, Витебск — Полоцк. (Не современная, а старинная. Современная дорога проходит немного в стороне). С трёх сторон на одинаковом расстоянии были деревни. Рядом ручей в глубоком овраге и мост через этот овраг. В таком месте просто обязана быть корчма. А на карты она не попала, потому что все пользуются картами, из которых самые старые — середина девятнадцатого века. Если корчма там была раньше, то на карты могла и не попасть.

— Да, уж, железная логика, — проворчал Седой. Непонятно было, то ли он согласен с аргументами, то ли ехидничает.

— Монеты, по крайней мере, там поднимали всякие, начиная с чешуек и боратинок* и — до советов. (Боратинки — название медных монет — солидов, Речи Посполитой, чеканившихся в 1659 — 1668 г.г. на монетных дворах Польши и Великого княжества Литовского. По имени итальянского учёного Тита Ливия Боратини, арендовавшего в то время государственный монетный двор).

— Здесь за домами поворот налево, не разгоняйся, — Светлый, как Чапаев с тачанки, указывал направление.

Свернув с асфальта, машина пролетела около восьми километров по разбитой грунтовке.

— Вот тут корчма справа, — показал рукой «штурман», — между дорогой и оврагом. А слева, вот на этом поле была деревня, семь дворов по карте Шуберта. Тут в основном советские монеты попадаются. Корчму мы проверим быстро, а по полю можно весь день ходить. Короче, ставь машину вон там, за кустами, чтобы сильно не маячила, и пошли.

Пока переобувались в резиновые сапоги и собирали приборы, выяснилось, что Мишка вышел сегодня впервые. Даже прибор собрать правильно не может.

— Смотри-ка, у тебя такая же «Аська»*, как и у меня, — удивился Седой, — за сколько покупал? (Аська — народное название металлодетектора Гаррет АСЕ -250).

— Я не покупал, я у брата двоюродного одолжил, он сейчас на больничном, ногу сломал. Я столько историй интересных слышал, что давно хотел сам попробовать. Деньги откладывал, чтобы себе прибор купить, да вот…, наверное, не получится. У матери проблемы серьёзные.

— Это у Анны Сергеевны, что ли? — Серый собрал прибор быстрее всех, и направился уже в сторону поля, но остановился. — И что случилось у моей любимой соседки?

— Арестовали её. Могут срок дать приличный.

— Ни фига себе! — Серый подошёл к Мишке. — Что же она могла натворить? Такая женщина приличная…

— Она бухгалтером работала в России. В Москве. В какой-то серьёзной компании. Месяц там, неделю дома. Деньги хорошие привозила. Такая счастливая была. Мы тут уже начали планы строить. Я же полгода, как с армии пришёл, работаю охранником в магазине. Да, ты же знаешь… Ну, вот. А последний раз уехала, через неделю позвонила и сказала, что её арестовали за растрату, плачет, говорит, что не виновата, её подставили. Своё начальство её же и топит. Говорит, надо адвоката хорошего… тысяч десять баксов, чтобы заплатить ему, иначе посадят. А где взять столько денег — не знаю.