Кладовая веков - [26]

Теперь бой кончился. Они медленно пробирались сквозь кусты и заросли деревьев, вниз по холму, в темноте, и ланны им не препятствовали.

Карл понимал, что их спасла ночь. В плотной темноте растущие повсюду деревья и кусты скрадывали их перемещение. В лесу дэйлы могли справиться с любой свалившейся на них неожданностью и, так или иначе, пробиться в безопасные места. Вождь ланнов, должно быть, это понял и отступил. Они были свободны.

Свободны и живы! Карл вдохнул дрожащими легкими сырой ночной воздух и почувствовал, как в нем медленно растет удивление. Он все еще мог двигаться. Кровь все еще текла в его жилах. Глаза различали тени и слабый свет. Он жил, жил, и сознание этого опьяняло его.

Внезапно нахлынуло чувство отчаяния и усталости. Да, дэйлы ушли с остатками своей армии. Но они были разбиты и бежали от врага, победителя, усталые, униженные, лишенные какой-либо надежды. Они больше не смогут оказать серьезного сопротивления, и ланны растекутся по всему Дэйлзу, и ничто не сможет остановить их.

Голос Ральфа прозвучал над шелестом кустов, шарканьем ног, хриплым дыханием людей. Перекличка. Он делал перекличку охранного полка.

— Эзеф.

— Здесь.

— Тум.

— Здесь.

— Родэл.

— Жив пока, вождь.

— Джонатан!

Тишина.

— Джонатан!

Тишина…

— Где Торсен и Пигги?

— Оба убиты. Я сам видел, как Пигги упал.

В голосе Ральфа прозвучала тревога. Лес глушил слова, и голос странным образом напоминал голос мертвеца.

— Но ведь они стерегли Ленарда!

— Выходит, он снова у ланнов!

— Ленард снова на свободе!

Глава девятая. Нарушенный запрет

Настало утро, промозглое, серое, безнадежное. Люди измученно озирались по сторонам. В их глазах еще стоял ночной кошмар, когда они с трудом пробирались сквозь темный лес.

Армия вразброд продвигалась по неровной земле Скарпии. Люди шли небольшими беспорядочными группами. Заросли и ущелья многое скрывали от глаз Карла, но он был уверен, что они лишились большей части воинов Ральфа.

Лишь немногие были тяжело ранены, отступающие дэйлы не смогли вынести тяжелораненных товарищей с поля боя. Но ранены и избиты были все. Они шли в заскорузлой от крови, изодранной и мокрой от росы одежде, лохмотьями висевшей на измученных телах. Лошадей осталось мало, на них ехали те, кто пострадал больше других.

Все тело Карла ныло одной обширной тупой болью. В голове было пусто от усталости, временами он спотыкался. Лишь теперь он почувствовал свои раны. Глубокая рана на бедре, которую Том грубо перебинтовал, пульсирующая шишка на голове, синяки на руках и груди становились сине-желтыми.

Мечи и лесные сучья превратили его одежду в лохмотья, висевший на поясе клинок затупился и был весь в щербинах, лук пропал, латы тяжело давили на плечи.

Аул криво улыбнулся болезненной улыбкой сбоку от Карла. Один глаз у него заплыл и почернел, похоже, что и зубов у него поубавилось.

— Итак, — произнес он. — Вот он, восторг и торжество войны! Я никогда больше не поверю сочинителям баллад.

— По крайней мере, мы живы, — медленно сказал Том. — Ты, отец, Карл. Надо поблагодарить бога и за эту небольшую милость.

Карл думал о тех, кто был мертв. У него не было времени отыскать всех своих друзей, но он знал, что многие из них погибли. Дик, бесшабашный, необузданный и веселый, толстый миролюбивый Буко, тихий Энди… никогда он не увидит их в этом мире. Они лежали плашмя на ржавом от крови берегу реки, улюлюкающий, торжествующий враг пронесся мимо их уже незрячих глаз, и солнце светило, и ветер шелестел в траве, их родные оплакивали их, но они этого уже не знали.

Мертвые… мертвые и побежденные.

Ральф направлялся в сторону уступа высокой горы. Он шел с трудом, хромая и опираясь на флагшток. Все лицо под изрубленным шлемом было покрыто запекшейся кровью, но широкие плечи, казалось, были по-прежнему несгибаемы, и утренний свет все так же золотил волосы. Когда он добрался до вершины, то вонзил древко знамени в землю и протрубил.

Хотя зов рога прозвучал слабо, теряясь в утренних звуках гор, дэйлы услышали его и медленно-медленно стали собираться у подножья, пока сверкающий от росы склон не покрылся сплошь их согбенными фигурами. Когда собрались все, воины сели и стали ждать. Оставшиеся в живых командиры Ральфа встали рядом с вождем, присоединился к ним и Карл. Он был слишком слаб, поэтому был вынужден сесть, подтянув колени к подбородку и вглядываясь в измученные, избитые лица своих соплеменников.

Ральф начал говорить, напрягая легкие, так, чтобы большая часть армий слышала его слова и могла передать дальше.

— Нас пока не преследуют, и я считаю, что ланны, если бы хотели, настигли нас. Поэтому, скорее всего, они дали нам возможность уйти, поскольку считают, что мы уже не можем больше драться и не причиним им неприятностей.

— Так оно и есть, — сказал один из воинов, невесело улыбаясь. — Если бы не так, то мы бы им еще показали!

Ральф скрестил руки на груди и окинул всех вызывающим взглядом.

— Да, мы проиграли бой, но мы не проиграли войну. И не проиграем, если будем держаться вместе и продолжать сражаться.

— Мы разбиты, вождь, и ты это знаешь. — Еще один воин поднялся у гребня холма, седой фермер, в его глазах стоял гнев. — Нам лучше рассредоточиться, добраться до своих домов и убираться к югу, пока еще есть такая возможность.