Кладоискатель ABC - [14]
— Волшебство! — наконец выговорил Никодим Эрастович, когда с лёгким треском развернулись у кузнечика двухметровые красные крылья и он, подпрыгнув, понёсся вдоль берега, набирая высоту.
Все поняли, что Гоша направляет своего «конька» к лодке. Было заметно, что Кузя не хочет лететь над морем. Ребята видели, как Гоша упрямо заставляет его повернуть к лодке. Сколько до неё? Теперь уже метров сто пятьдесят, а то и все двести. Хватит ли сил у Кузи? А что если он с Гошей не долетит?
Всё ниже и ниже над волнами летел кузнечик со своим всадником. Вот уже скрылся за гребнями волн… Долетит ли?
Это были мучительные минуты. Все на берегу молчали, до боли в глазах вглядываясь в серую даль.
— Лодка! — первым разглядел мокрый до нитки, дрожащий на ветру Костя.
— Лодка! Лодка! — закричали все, прыгая и мечась по берегу.
Да, это лодка. Гоша гребёт, Муська сидит у его ног, а за спиной мальчика торчат, как две антенны, толстые усы Кузи.
Наконец лодка ткнулась носом в песок.
— Муська! Мусенька! — кричала Люда, схватив сестрёнку.
— Гошка! Ура! — орали ребята. Не сразу заметили они, что Кузя еле-еле вылез из лодки и, пошатываясь, пошёл по песку…
В эту минуту ещё два человека появились на взморье.
— Михаил Михайлович! — закричал один из них тоненьким голоском. — Смотрите, смотрите, вот оно!
Но Михаил Михайлович и сам уже увидел гигантского кузнечика. Он скинул с плеча двустволку, прицелился…
Но мушка ружья упёрлась в живую стенку: в один миг ребята заслонили Кузю.
— Разойдитесь, дайте выстрелить! — кричали охотники.
— Не дадим Кузю! — неслось в ответ. — Уходите! Кузя наш!..
— Товарищ профессор! — плачущим голосом обратился к Тулумбасову Ипполит Ионыч, — что же это получается- то? А?
— А получается то, — ответил довольный профессор, — что если кому и давать премию, то юному укротителю Гоше Линькову, а не вам!
Гоша стоял рядом с Кузей, недоверчиво глядя на учёного.
— А вы его не будете… как это? Препарировать? — спросил он.
— Только после его естественной смерти, — заверил профессор. И прибавил: — Сегодня я узнал, что мой участок с рощей берёт Ботанический сад. Хвощи и папоротники будут заключены в огромную оранжерею. Зимой они будут обогреваться. Будет сделано всё, чтобы как можно дольше сохранить живых ископаемых. И поэтому гигантскому прямокрылому… вы ему дали имя Кузя… можно будет там перезимовать…
Тут Никодим Эрастович поймал на себе недоверчивый взгляд Гоши.
— Да, да, я не собираюсь убивать… мм… нашего Кузю. Кстати, мне так понравилось имя, данное вами мо… нашему кузнечику, что я думаю присвоить прямокрылому такое латинское название: «Кузя Succinus», что значит «Кузя янтарный».
ТРЕХГЛАВЫЙ ДРАКОН
Три письма
Начиналось мое обычное рабочее утро. Я шел через Дворцовый мост, поглядывая на покрытую грязно-серым льдом весеннюю Неву. От спуска к спуску бежали тропинки, и мне вдруг вспомнилось, как в песках Средней Азии вот так же, веером, расходятся от колодцев тропы скотоводов.
Вот уж не думал, что в мою размеренную жизнь младшего научного сотрудника Зоологического Института Валерия Павловича Мурова ворвется необычайное и таинственное!
Я взбежал, прыгая через две ступеньки, на второй этаж старинного здания, насквозь пропитанного запахами пыли, формалина и хлороформа. А вот и моя родная дверь «Отделение герпетологии». Ничего, что здесь тесно. Как благодушно улыбается чучело нильского крокодила! Как аппетитно поблескивает препарат лягушечьей икры! Окна выходят на юг, и солнце горит на стекле и меди аппаратуры.
Я уселся за длиннющий стол, обитый черной клеенкой, подвинул к себе микроскоп и уже предвкушал, как я сейчас уйду с головой в первую самостоятельную работу.
— Здорово, Мурочка! — услышал я сиплый басок из-за стеклянного шкапа, набитого препаратами земноводных. Это подал голос мой товарищ по работе Арсений Николаевич Карпов.
— Здорово, Карп, — ответил я. — Что нового?
— Начальство опаздывает.
— Начальство никогда не опаздывает. Оно задер… — начал было я, но прикусил язык. Дверь хлопнула и наш начальник Марк Борисович Марбух стремительно вошел в комнату…
Маленькая голова с большим носом, похожим на клюв, длинная сутулая фигура, огромные ступни ног в ярко-желтых ботинках. Не зря студенты дали ему кличку — Марабу. В довершение сходства с этой птицей, Марк Борисович носил черные очки с двойными стеклами, а на лысом черепе у него торчало несколько жестких, как перья, волосков.
Он сел за письменный стол и стал просматривать письма. Откуда только нам не пишут! Со всего света! Еще бы — Ленинградский Зоологический Институт пользуется заслуженной славой.
— Валя! Муров! — крикнул Марк Борисович.
— Да? — я поднял голову.
— На вас жалуются. Вы опять не ответили на письма. Это очень, очень плохо… Плохо, когда молодой специалист зазнается и не отвечает на сигналы с мест.
Марбух постучал карандашом.
Я действительно не люблю отвечать на письма. Они отвлекают от основной работы. Да и спрашивают в письмах, большей частью, всякую чушь.
— Марк Борисович, — начал я оправдываться, — ну да, я не ответил на три письма, но… но это же сказки!
— То есть? — сердито спросил Марбух, — Иван Царевич и Елена Прекрасная?
