Кладбищенский фестиваль - [18]

— Это у тебя-то слов нет? Ты вот уже несколько элми подряд доказываешь иное, причем не без успеха.

— Когда-нибудь я волью тебе в глотку столько клея, что ты еще долго не сможешь открыть рот, — пригрозила Мириам, пробираясь сквозь беснующуюся толпу. — Может, тогда ты хотя бы какое-то время не станешь меня доставать своим нытьем.

— Просто я не разделяю твоего энтузиазма, вот и все, — Нийрав едва поспевал за своей сестрой, периодически косясь на бесчисленные ряды надгробий, проходы между которыми были забиты веселящимися лиренами, преимущественно из Илминра.

— Просто ты трус! — Бросила через плечо девушка, увернувшись от радужного пламени фейерверком взорвавшейся птицы.

— Трусость и здравый смысл — не синонимичные понятия.

— Вот именно, трус!

— До чего же противная у меня сестра! И долго еще до этих Царских Хижин?

— Почти пришли.

— Надеюсь, твое «почти» уложится в промежуток до начала следующей трансформации, потому что, во-первых, я еще хочу жить, а во-вторых, было бы здорово хоть немного посмотреть на нынешний Фестиваль. Слышал, отменная программа подготовлена. Но тебе это, конечно, не интересно по идеологическим соображениям, Охот…

— Вот они!

Нийрав со вздохом запрокинул голову.

Высоко над могилами в окружении частокола из тонких мерцающих костей висели бревенчатые шалаши. Эти ветхие, по крайней мере, с виду, нагромождения зеленоватой трухлявой древесины были выстроены в четкие ряды на некотором расстоянии друг от друга.

— И кто назвал эту рухлядь Царской?

— Заткнись, Нийрав! Мама, наверняка, уже заждалась нас, — Мириам нашла взглядом указанный на приглашении знак нужного домика и прыжком поднялась на уровень частокола.

— Наивная, — парень полетел вслед за сестрой. — Со своей желтой категорией она бы не рискнула появиться здесь, говорю тебе.

— Прошу вас, проходите, — стоящая в дверном проеме пожилая женщина выставила вперед левую ладонь в знак приветствия и повиновения. — Мой разум в вашем распоряжении.

— Мама! Ты здесь? — Мириам оттолкнула прислугу и влетела в Хижину. Пустую.

— Я же сказал, — Нийрав коротко кивнул женщине, все еще стоящей с вытянутой ладонью, и слегка щелкнул сестру по уху. — Надо слушать старших.

— Как же так? — Девушка помотала головой. — Я была уверена, что она будет здесь… Мы подождем. Она просто опаздывает.

— Пф-ф-ф, с тобой бесполезно разговаривать. Ты не слушаешь разумные доводы. И ладно, делай, что хочешь, а я пойду на Фестиваль.

— Я прошу прощения, высокородные, пожалуйста, выслушайте меня.

Брат с сестрой синхронно повернули головы в сторону застывшей у двери женщины.

— Как обратиться к тебе? — Спросил Нийрав.

— Улиюм, так называйте меня.

— Что ты хотела сказать? — Мириам сложила руки на груди и отошла к небольшому окну.

— Одна особа, не пожелавшая раскрыть своей личности, просила меня сопроводить вас двоих к ней.

— Мама? — Оживилась девушка. — Где она?

— Пожалуйста, имейте терпение, высокородная, я сопровожу вас к ней, едва настанет подходящее для этого время.

— Почему не сейчас?

— Таков приказ, я не могу его ослушаться.

— Velmuveru suimi!

— Ого, это так-то должны выражаться высокородные? — Покачал головой Нийрав. — Не позорь свою фамилию… Хэрлги.

— Ой, заткнись, пожалуйста!.. Сколько нам ждать «подходящего времени»? — обратилась к Улиюм Мириам.

— Совсем немного, высокородная.

— Ну, тогда я пока…

— Стой здесь, Нийрав, — прошипела девушка, сверкнув глазами.

— …посижу на крыше. Не пропускать же теперь Фестиваль. Отсюда должен открываться замечательный вид. Не хочешь присоединиться?

Мириам отвернулась к окну.

— Как хочешь, вредина. Я наверху, Улиюм.

— Располагайтесь, как вам будет угодно, высокородные.

* * *

Кладбище я узнала сразу. Этот мир вообще сложно не узнать. Единственное, что слегка не вписывалось в окружающую атмосферу — гигантские ворота, сливающиеся где-то в вышине с заболоченным облаками небом, и длинная стена, зигзагами обходящая встречающиеся на ее пути надгробные постаменты. Несмотря на торчащие из камня «заборчика» полупрозрачные зеленые кости, ничего зловещего в массивной ограде я не заметила. Зато от, казалось бы, вполне невинных могилок и памятников так и веяло холодом, впрочем, далеким от иррационального ужаса.

— Вот, — Лэйкер протянул мне кусочек плотной серой бумаги с какими-то письменами. — Прикрепи пропуск возле шеи или держи его в руках, чтобы, в случае чего, сразу же почувствовать вибрацию. Эти ворота задержат трансформацию огороженного пространства, но не надолго. Если придется разделиться, не задумываясь, уходи отсюда обратно в Каремс, едва почувствуешь малейшую дрожь.

— Поняла, — кивнула я.

Сделав несколько шагов, я задержала дыхание и с закрытыми глазами прошла сквозь ворота. Лэйкер последовал за мной.

— Опаздываете, — зевнул Ирвэлл. — Я уже начал подозревать, что Аня струсила и осталась в Городе…

Чудик говорил что-то еще, но я перестала воспринимать его слова, во все глаза уставившись на представшую обозрению картину. В небе творилось что-то невероятное. Цветные фигуры жидкого огня сталкивались друг с другом и разлетались на тысячи сияющих кристаллов, взрывающихся объемными фейерверками. Из ревущего пламени вырывались переливающиеся маслянистые пузырьки, складывающиеся в головокружительную абстракцию, то ныряющую под землю, то уносясь куда-то вверх. Над самыми могилами из стороны в сторону метались какие-то бесформенные существа, больше похожие на медуз, скрещенных с павлинами (да простят меня и те, и другие), раскрашенные в ярко-синий и золотой цвета. А между памятниками, да и прямо на них, сидели, стояли, прыгали, танцевали и пели Чудики. Тысячи, десятки тысяч лирен. Какой там яблоку, песчинке негде упасть! Огромная толпа, цветные огни, яркие вспышки сплелись в кипящий калейдоскоп света и шума. И как в этом хаосе мы будем искать экс-профессора?