Клад тверских бунтарей - [7]

— Говорил тебе, не след баловать.

— Спаси, князь, все прощу. Награжу.

Александр Михайлович пошел навстречу людям. Те были уже на входе в коридор.

Княжеская охрана завидела серьезную угрозу, проявила благоразумие и разбежалась.

Тверской князь поднял руку.

— Остановитесь! — Он завидел Велькова. — Стой, боярин!

— Ну нет, Александр Михайлович! Теперь уже поздно, доигрались басурмане. Любому терпению пришел конец.

— Это нам всем будет конец, когда в Сарай-Бату узнают о гибели Чолхана. Не трогай его. Тогда, глядишь, еще обойдется.

— Не обойдется. Это он сейчас такой покорный, потому как жизнь уберечь желает, а отъедет до ближнего города, где стоят басурмане, соберет рать и вернется. Да еще над нашими трупами глумиться будет. Отойди, Александр Михайлович, не доводи до греха.

В коридоре объявился боярин Игнатьев.

— Князь, весь посад поднялся. Люди в кремле, ловят нукеров Чолхана и забивают на месте. Это бунт, Александр Михайлович.

Тверской князь опустил голову и проговорил:

— Этого я и опасался. Ну что ж, чему быть, того не миновать. — Он отошел в сторону.

Ратники во главе с боярином Вельковым бросились в гостевую палату. Завизжали ордынцы. Их потащили во двор, где гудела толпа.

Когда ратники и боярин Вельков вывели Чолхана с Кульбеди, народ взревел и бросился на них. Ордынские вельможи были разорваны на куски и брошены на корм собакам.

Хамзу и Назира тверичи взяли на берегу Волги. Они пытались бежать на лодке. Кто-то узнал в них убийц жителей посада. Впрочем, их смерть была не мучительней той, которой они подвергли свои беззащитные жертвы.

К полудню с отрядом Чолхана было покончено. Но люди не расходились.

Александр Михайлович опять сидел в кресле, которое недавно занимал Чолхан. Он пребывал в глубокой задумчивости.

Народный бунт неминуемо вел за собой тяжелые последствия. Вопрос состоял лишь в том, когда они наступят. Как скоро весть о том, что тверичи извели Чолхана со свитой, дойдет до Сарай-Бату? Или до Москвы, что гораздо ближе, но так же губительно?

К вечеру, когда все разошлись, неожиданно разыгралась нешуточная гроза.

В гостевую залу пришел слуга и спросил:

— Что теперь будет, Александр Михайлович?

— Худо будет, Степа.

— Я тут повозку ордынцев на задний двор откатил, поставил у клети. Собрался уходить, гляжу, а под днищем, где ступеньки, чего-то есть. Короб берестяной в кожаных ремнях. Хотел вытащить, но не смог. Тяжелый он, да и закреплен основательно.

— Что за короб?

— Откуда мне знать, князь? Но похоже на то, что это тайник. Сразу-то никто не заметил, а у повозки всегда нукер стоял. Чего ее охранять-то? Видать, короб этот он и сторожил.

— Пойдем, посмотрим, все одно делать нечего.

Александр Михайлович лукавил. Он уже знал, что делать, но вида не показывал. Не след, чтобы о его замыслах знали даже такие верные люди, как Степан.

Они прошли на задний двор. Их никто не видел. Стражи на постах еще не было. Люди отходили от буйства дня и жуткой грозы, какой не помнили и старики.

Степан показал князю короб. Он был небольшой, плоский. Казалось бы, взялся за ручку и вытащил его по полозьям. Но для чего все это?

Князь попробовал вытащить короб, но куда там. Тот едва шевельнулся.

— Давай, Степа, вместе.

Вдвоем они кое-как вытащили короб и увидели замок между ремнями. Что же внутри?

Степан принес топор, рубанул замок.

Князь снял ремень, поднял крышку и обомлел.

Короб был забит золотыми браслетами, кольцами, перстнями, серьгами, бусами, слитками. Под ними в кожаных мешочках и россыпью лежали камни, игравшие огнями разных цветов. По бокам немного посуды, в основном кубки, в них тоже камни.

— Да тут целое богатство! — воскликнул Степан.

— Видать, Чолхан был нечист на руку. Часть того добра, которое собиралось как дань, забирал себе.

— На это можно целый город построить.

— Да, богатство большое.

— И что теперь с ним делать?

Князь посмотрел на слугу.

— К тебе в тайник надо перенести. Но как? Коли кто увидит, шум будет. Мол, князь от людей богатство свое прячет.

Слуга покачал головой и добавил:

— В клети у верного холопа. Тогда тайник найдут. А с ним и то, что ты там оставил.

— Но перенести надо.

Степан почесал затылок.

— Если только частями, в суме.

— Правильно. Неси суму. Где она, знаешь.

— Да одна такая, что ли, во дворце. Найду.

— А я здесь побуду, посмотрю за добром.

Слуга ушел и вернулся с сумой. Он носил добро в тайник до самой темноты, потому как осторожничал, постоянно осматривался.

Потом Александр Михайлович зашел в клеть. Он помнил, что след сделать, открыл тайник. Короб стоял на торце, ремни на месте, вместо замка узел из веревки. Мудреный, не развяжешь, только рубить. Поверх икона. Все на месте.

«Надо бы забрать под утро, — подумал князь. — Но с иконой еще можно отправляться в путь, а вот с коробом? Конь не возьмет, а своей повозкой не попользуешься.

Коли бунт в городе, то и меня народ обыщет, если вообще назад не вернет. Слышал я, как толпа кричала, что князь за ордынцев стоял, не давал на расправу Чолхана. Люди звали на престол боярина Велькова.

А тот и рад. И чему? Будто не ведает, что хан Узбек не простит истребления своих людей.

Придется оставлять добро. Мне надо бежать, спасаться. Жаль только, что семью не удастся вытащить».