Китти - [32]

Глава 7

Июль 1839 года

Китти была очень занята. Даже дома в Норфолке она не работала так много. Теперь, когда установилась прохладная погода, они с тетей Сарой и девушками без устали консервировали овощи и фрукты — ведь предстоящие месяцы были довольно скудными на урожай — и вязали теплые пледы для кроватей.

По утрам Китти продолжала работать миссионеркой в школе. Вместе с Джанной Тейт и миссис Уильямс она обучала детей маори, а также дочерей миссионеров, населявших Пайхию, в школе для девочек, основанной миссис Уильямс тринадцать лет назад, в то время как Фредерик Тейт преподавал в школе для мальчиков. Предполагалось, что дети будут постигать азы чтения, чистописания и арифметики, но ввиду того, что первоочередной целью преподобного Уильямса являлось обучение детей теории христианства, а вовсе не тонкостям английского языка, преподавание в школе велось на языке маори. В первые дни своего пребывания в школе Китти чувствовала себя беспомощной, однако спустя пять или шесть недель, проведенных в обществе детей и Джанны Тейт, ее познания в языке маори заметно усовершенствовались. В свою очередь, взрослые маори, с которыми ежедневно общалась Китти — Ами, Ваи и Хануи, — с не меньшим рвением стремились освоить английский язык.

Вопреки ожиданиям Китти труд учительницы оказался довольно тяжелым, но весьма благодарным занятием, хотя порой ее посещало сбивающее с толку ощущение, будто ее насильно заставили влачить чужое существование, поселив ее душу в тело исполненной набожности и благочестия женщины, коей она никогда не являлась. Китти по-прежнему сильно скучала по матери, но теперь былое чувство обиды, вызванное тем, что ее отослали прочь, превратилось в понимание того, что ее мать просто нашла лучший, по ее мнению, выход из положения. Китти также скучала по лету в Норфолке. Она никак не могла привыкнуть к тому, что холод наступает в середине года, и часто задумывалась над тем, как они будут лакомиться Рождественским ужином, умирая от удушливой декабрьской жары в Пайхии.

Но Китти очень любила своих учеников, что являлось для нее утешением, и с удовольствием наблюдала за тем, как они учатся. Более всего ее восхищало то, как дети маори воспринимали окружающую действительность. Их представления существенно отличались от тех, что она наблюдала среди своих соотечественников. Китти отчасти повергало в шок то, как они относились к чужой собственности — если им чего-то хотелось, они просто брали это и таким образом становились собственниками, — или к благотворительности, которую понимали как то, что имеет место лишь исключительно внутри семьи. Но вместе с тем дети маори были жизнерадостными и восприимчивыми, к тому же были более независимыми, нежели их сверстники англичане — представители среднего класса. Дети миссионеров, казалось, заняли место где-то посередине между теми и другими.

Немалую часть времени Китти занимало еще кое-что, а точнее, неожиданная и крепнущая с каждым днем дружба с Хануи. Начало ей положил случай с соломенной шляпой Китти, а продолжило его пение на церемонии нанесения татуировки на лицо Ваи, призванное успокоить гостью-англичанку. Хануи был дружелюбным, отзывчивым и очень милым человеком. Его своеобразное чувство юмора казалось Китти занимательным, а сам он очень сообразительным. Если он не уезжал вместе с Тупеху, то всегда навещал дом Келлегеров, чтобы поболтать с Китти и Ваи, рассказать им о том, что видел в странствиях, и расспросить Китти о том, что находится за синим-синим морем. Хануи рассказывал девушке предания об удивительных подвигах и приключениях своих предков; о богах, населявших небо, реки и горы Аотеароа до того, как там стали жить маори; о том, во что превратилась жизнь, когда маори начали использовать в своих кровопролитных войнах мушкеты; и о том, что случилось, когда в Новую Зеландию прибыли первые миссионеры — тогда Хануи был еще ребенком. Китти любила слушать эти истории, хотя понимала, что Хануи приезжает к ним в дом не только ради того, чтобы насладиться ее обществом. Она подозревала, что Хануи от имени своего брата присматривает за Ваи.

Со временем Сара решила, что Хануи относительно безобиден, хотя и окрестила его «холостяком», а Джордж вообще редко замечал, кто находится в доме. Хануи не слишком часто посещал церковь, в чем Сара не упускала возможности укорить его, но если не обращать внимания на этот маловажный факт, женщина была вполне довольна Хануи, не препятствовала его дружбе с племянницей и с легкостью оставляла их вдвоем. Очевидно, Сара считала этого маори слишком нескладным и уродливым, чтобы представлять угрозу для добродетели Китти. Впрочем, Хануи никогда не давал повода сомневаться в нем.

Сегодня после обеда Китти была одна. Она сидела на скамейке в саду перед домом, наслаждаясь зимним солнышком, и распарывала платье, которое шила Ами, следуя ее инструкциям. Ами подошла к заданию с присущим ей легкомыслием, а в результате получился наряд с шестнадцатью пуговицами и всего тринадцатью прорезями для них. Рукава у платья оказались разной длины, а юбка нескладно топорщилась на талии, потому что Ами не потрудилась наметать складки, прежде чем пришивать юбку. Если ситуацию со складками и прорезями для пуговиц можно было исправить, то насчет рукавов Китти сильно сомневалась. Но если пришить к ним тесьму, то, возможно, платье будет спасено.