Китайский Берия Кан Шэн - [50]
Таким образом, даже руководители Коминтерна и ВКП(б) были недовольны как размахом чисток, осуществляемых Кан Шэном (а уж размах чисток в СССР им был хорошо знаком), так и тем, что в первую очередь критикуют и шельмуют тех из руководителей, кто в свое время учился, преподавал, работал в СССР, представлял КПК в Коминтерне. Видимо, эти китайцы также информировали советские руководящие органы о борьбе, которая ведется против них в Яньани.
После получения послания от Димитрова Мао Цзэдун неожиданно 7 января 1944 г. пришел к П. Владимирову и, попросив несколько листов бумаги, набросал текст телеграммы для Димитрова. Затем он передал ее связному Коминтерна с просьбой срочно направить в Москву. «Мао выглядел обеспокоенным, в движениях его сквозила напряженность и нервозность, — записал в дневнике 8 января П. Владимиров. — …Вид у него был довольно утомленный. Похоже, что в эту ночь он так и не спал»[263].
В телеграмме Мао просил Димитрова не волноваться и благодарил последнего за помощь, за предупреждение о недопустимости раскола единого антияпонского фронта. Он сообщил также, что в Яньани проводятся энергичные меры по укреплению единства партии, а к Ван Мину относятся исходя из главных положений внутрипартийной политики — объединение и сплочение.
«Послать телеграмму по нашей радиостанции — недурной ход Мао, — констатировал П. Владимиров. — Кроме прочего, это будет свидетельствовать о том, что Председатель ЦК КПК и советская группа „живут душа в душу“, что нет и не было нападок на Советский Союз, „догматиков“, выучившихся в Советском Союзе, и всех, симпатизирующих моей Родине.
Телеграмма Председателя ЦК КПК преследовала и другую цель — любой ценой сохранить в руководстве КПК Кан Шэна, окончательно разоблачившего себя как врага партии и народа. Мао Цзэдун решил пойти на сделку: он сохранит в руководстве Кан Шэна — это, так сказать, для себя, но одновременно оставит в покое Ван Мина — это в качестве доказательства преданного отношения к СССР и ВКП(б)»[264].
Как показали дальнейшие события, действительно Мао не хотел отдавать Кан Шэна, он предполагал его еще неоднократно «использовать» в своей борьбе с оппозицией в партии, учитывая «большой опыт» подковерной борьбы Кан Шэна.
С мая 1944 г. по 20 апреля 1945 г. работал в течение 11 месяцев 7-й пленум ЦК КПК 6-го созыва.
В ходе обсуждения доклада Кан Шэна об итогах работы Центральной комиссии по проверке кадров проявилось широкое недовольство перегибами в движении «за упорядочение стиля», деятельностью Кан Шэна и его окружения. Кан Шэн пользуется дружной неприязнью на пленуме, но он не сдает своих позиций, зная, что за ним стоит Мао Цзэдун, он «четок и деловит, за очками все те же надменные брови».
Мао Цзэдун планировал поставить доклад Кан Шэна об итогах работы его комиссии на VII съезде КПК, хотя первоначально он на съезде не предполагался, но «чжэнфэн» так больно задел всю партию и серьезно ее руководство, что «умолчать о нем невозможно»[265].
«Доклад Кан Шэна позволит по-маоцзэдуновски изложить суть внутрипартийной борьбы в 1942–1944 гг. В истории партии появится раз и навсегда отработанная версия. (Запись в дневнике П. Владимирова.) — Этот же доклад выведет из-под удара и самого Мао Цзэдуна — возможно, какую-то часть вины примет на себя Кан Шэн. И для Мао это отличный выход: мол всего лишь перегиб усердного исполнителя, не более.
Доклад Кан Шэна суммирует итоги чжэнфэна, оправдает их ради подавления любого „догматизма“, возведет их в норму партийной жизни.
В то же время устами Кана Мао Цзэдун намерен заявить, что чжэнфэн — явление необходимое, и не должен и не может быть осужден»[266].
Однако большинство будущих участников съезда возражали против того, чтобы Кан Шэн выступал с докладом на съезде, и давали понять, что подвергнут его резкой критике. «Мао Цзэдун не может допустить осуждения Кан Шэна. Косвенно это означало бы признание ошибочности своего курса, — пишет П. Владимиров, анализируя ситуацию, сложившуюся в партии. — Поэтому доклад Кан Шэна изъят из программы съезда. Мао не без колебания решился на этот шаг; хотя такой доклад был бы кстати. Он подвел бы итоги чжэнфэна»[267]. Однако несмотря на отсутствие в программе доклада Кан Шэна, волна критических выступлений против него неуклонно возрастала, что уже непосредственно угрожало положению самого Мао Цзэдуна. Это вынуждает его принять ряд шагов, чтобы несколько разрядить ситуацию. 24 апреля 1945 г. он вкратце упомянул о негативных сторонах кампании: о «перегибах» в ходе проверки кадров, о преследовании интеллигенции, работников нелегальных парторганизаций[268]. Более того, Мао встает на путь выдачи Кан Шэна в качестве виновника «репрессий и перегибов». В выступлениях же Чжоу Эньлая и ряда других делегатов съезда Кан Шэн прямо называется «палачом» партии.
Хотя, как утверждает Ши Чжэ, Кан Шэн никогда не признавал своих ошибок и никогда не выступал с самокритикой и не делал «самоанализов» как другие руководители страны, несмотря на то, что он был главным ответственным лицом за репрессии и уничтожение кадров в период «чжэнфэна»
