Китайские палочки времени - [11]

И многие из них попадали совсем в другое будущее. Та реальность, куда проник Дубов,— чистое и упорядоченное общество с мощной и уважаемой властью. Совсем другим оказалось альтернативное будущее. В нем нет не только единой планетарной власти, но даже каждый большой город контролируется множеством группировок.

Правда, это вовсе не криминальные банды. В мире, где нет единой власти и морали, не может существовать разделения на законопослушное общество и преступный мир. Вожаки кланов заботятся о своей общине, организуют производство и обмен, планируют набеги за добычей или оборону от других группировок. И среди этих видов деятельности нет разделения на моральные и аморальные. Хорошо то, что эффективно. Плохо то, что мешает выживанию.

Естественно, что о правах человека и речи не идет — у каждого столько прав, сколько он сможет взять и удержать. Но, как ни странно, подобное устройство общества оказалось довольно устойчивым. И жизнь людей состоит в большей степени из мирного труда, лишь иногда приходится брать в руки оружие.

Анархия — мать порядка? Впрочем, в этом мире не пахнет безвластием. Нет единого правительства, но внутри каждого рода наличествует жесткая иерархическая структура. Подчинение членов группировок вождю и внимание вождя к мнению общины — залог стабильности. Плюс взаимное уважение и гипертрофированное чувство ответственности — ведь группировки формируются главным образом по принципу кровного родства.

Естественно, не все так гладко. Есть там и банды отморозков, живущих грабежом. И внутри кланов постоянно возникают внутрисемейные дрязги или даже крупные конфликты. Время от времени чрезмерно гордый вождь без чувства ответственности что-то не поделит с патриархом другого рода. В результате обе общины погибают практически полностью.

Это не идеальный мир и не антиутопия. Это реальное общество, каких было и — хочется надеяться — будет сотни и тысячи. И кто знает, где наши потомки счастливее — там или в стерильном и правильном альтернативном мире?

Итак, вернемся к нашим баранам. Вернее, к межвременным первопроходцам. Они попадали в одно из двух возможных будущих. И никогда в какое-либо другое — только два варианта. Причем каждая конкретная машина времени может отправить только в одно из них.

Ученые заинтересовались, почему так происходит. Вскоре выяснилось, что все зависит от мелочи. Если вектор хроносмещения направлен влево от тахионного экрана темпоральной фокусировки, как это было в установке Дубова, то происходит перенос в мир упорядоченного и монолитного общества. В противном случае — в мир, расколотый на множество кланов.

Их так и назвали: «левое» будущее и «правое» будущее. Или короче — L и R. соответственно. Ученые заявили, что оба мира — альтернативные варианты развития нашего общества. И сейчас оба варианта абсолютно равновероятны.

Но через некоторое время наступит момент, названный Развилкой. И тогда только одна ветвь станет единственно возможной. И самое главное — путешествия во времени возможны только до Развилки. Потом прервется связь как с «забракованной» ветвью, так и с реализовавшейся.

Правительства мира решили пользоваться моментом и начали устанавливать контакты с обоими будущими. Правда, оказалось, что ни одна из сторон не испытывает потребностей в обмене товарами. Научиться новым технологиям тоже не удалось — ни одна ветвь не оказалась слишком продвинута в науке. В обоих будущих случались мощные стихийные бедствия и еще более мощные социальные потрясения. Множество знаний погибло. Так что ко времени установления контакта они едва-едва наверстали то, что уже было известно и нам.

Правда, некоторые технологии вызвали чувство естественной зависти. Однако практически сразу после открытия путешествий во времени на патентные бюро обрушилась, лавина заявок. Изобретатели, по самым разным причинам не обнародовавшие ранее свои открытия, испугались, каждый думал об одном: вдруг кто-то просто позаимствует м будущем изобретение, на которое потрачено столько усилий?

Выяснилось, что множество изобретений уже были готовы к внедрению в производство, но по самым разным причинам ждали своего часа. Многие изобретатели просто хотели довести свое изобретение до совершенства, прежде чем предъявить человечеству. Некоторые мнили себя гениями, опередившими время,— они просто считали, что общество не готово принять их открытия. Но хоть оно и не готово, а когда замаячил вполне реальный шанс остаться без заслуженных лавров, изобретатели зашевелились.

На самом деле причина такого бума не только в желании получить свое. Русский человек может всю жизнь мечтать о дармовщине, но подсознанием он понимает, что если наступит глобальная халява, то жить ему станет трудно. О подарках судьбы хорошо мечтать, улыбки фортуну изредка просто необходимы. Но если все станут жить сыто и счастливо, то человек перестанет мечтать. Может, это и хорошо для прагматичного Запада или философствующего Востока. Но нашему человеку нужна одна большая Цель.

Для отечественных ученых такой Целью стало познание тайн природы. Им было совсем не обязательно получать от этого выгоду — иначе российская наука на рубеже двадцатого и двадцать первого веков просто не выжила бы. Именно поэтому у наших ученых и могли существовать принципы, заставлявшие их не опубликовывать свои открытия.