Китайская мифология. Энциклопедия - [7]

Миф о творении мира из тела первопредка присутствует во многих мифологических традициях. Так, в индийской «Ригведе» имеется миф (он повторяется и в «Атхарваведе») о принесении в жертву первосущества и создании мира из его тела. В ведической традиции такое первосущество — великан Пуруша. Его расчленили на составные части, а из последних возникли основные элементы социальной и космической организации: глаз Пуруши стал солнцем, дыхание — ветром, пуп — воздушным пространством, голова — небом, ноги — землей, уши — сторонами света; кроме того, изо рта Пуруши произошли брахманы, то есть жрецы, из рук — кшатрии, или воины, из бедер — вайшьи, или земледельцы, а из ног — шудры, иначе «неприкасаемые», низшая индийская каста.

В ведийском гимне Пуруше говорится, что из тела первочеловека,

Из этой жертвы, полностью принесенной,

Было собрано крапчатое жертвенное масло.

Он сделал из него животных, обитающих в воздухе,

В лесу и (тех), что в деревне.

Из этой жертвы, полностью принесенной,

Гимны и напевы родились,

Стихотворные размеры родились из нее,

Ритуальная формула из нее родилась.

Из нее кони родились

И все те (животные), у которых два ряда зубов;

Быки родились из нее,

Из нее родились козы и овцы.[8]

Далее гимн гласит:

Дух его луной обернулся

солнце оком его сияет

губы стали Агни да Индрой

обратилось ветром дыханье.

Воздух пуп его земля ноги

из главы же небо явилось

ухо стало странами света

так богами был мир устроен.

Семь поленьев в срубе костровом

трижды семь в костре для сожженья

боги ради жертводаянья

привязали Пурушу-жертву.

Жертвой в жертву

жертве боги воздали

так впервые было жертводаянье

возвратилась эта сила на небо…[9]

Этот сюжет имеет несомненную индоевропейскую основу, что подтверждается его присутствием и в иранской, и в скандинавской, и в славянской мифологиях, и в мифологических системах других индоевропейских народов. Согласно иранской «Авесте», первочеловек Йима был распилен пополам, и из его тела был сотворен мир. В скандинавской мифологии мир создается из тела первосущества Имира: из подмышек Имира, а также от трения его ног родились инеистые великаны:

Из мяса Имира сделаны земли,

из косточек — горы,

небо из черепа льдистого йотуна,

из крови — море.[10]

Из крови убитого Имира, согласно «Младшей Эдде», возник мировой океан, а из мозга инеистого великана боги сотворили облака.

Греческая теогония не упоминает о принесении первосущества в жертву, однако в орфическом гимне Зевсу находим «наложение» образа бога богов на образ первосущества-жертвы:

Зевс — владыка и царь, Зевс — всех прародитель единый.

Стала единая власть и бог-мироправец великий,

Царское тело одно, и в нем все это кружится:

Огнь и вода, земля и эфир и Ночь со Денницей,

Метис-первородитель и Эрос многоусладный —

Все это в теле великом покоится ныне Зевеса.

В образе зримы его голова и лик велелепный

Неба, блестящего ярко, окрест же — власы золотые

Звезд в мерцающем свете, дивной красы, воспарили.

Бычьи с обеих сторон воздел он рога золотые —

Запад вкупе с Востоком, богов небесных дороги.

Очи — Солнце с Луной, противогрядущею Солнцу.

Царский же ум неложный его — в нетленном эфире,

Коим слышит он все и коим все замечает…

Тела же образ таков: осиянно оно, безгранично,

Неуязвимо, бездрожно, с могучими членами, мощно.

Сделались плечи и грудь, и спина широкая бога

Воздухом широкосильным, из плеч же крылья прозябли,

Коими всюду летает. Священным сделались чревом

Гея, всеобщая мать, и гор крутые вершины.

В пахе прибой громыхает морской, тяжелогремящий,

Ноги — корни земли, глубоко залегшие в недрах…[11]

В славянской (точнее — северорусской) «Голубиной книге» также повествуется о жертвоприношении первосущества, повлекшем за собой сотворение мира (правда, под влиянием христианства опущен момент расчленения тела первосущества и привнесены христианские мотивы):

У нас белый вольный свет зачался от суда Божия;

Солнце красное от лица Божьего

Самого Христа Царя небесного;

Млад светел месяц от грудей его;

Звезды частые от риз Божьих;

Ночи темные от дум Господних;

Зори утрени от очей Господних;

Ветры буйные от Свята Духа;

У нас ум-разум самого Христа,

Самого Христа Царя небесного;

Наши помыслы от облак небесных;

Кости крепки от камени;

Телеса наши от сырой земли;

Кровь-руда наша от черна моря…

Русский религиозный философ Г. П. Федотов в связи с этим фрагментом «Голубиной книги» замечал: «Стих не дерзает говорить о теле, о костях Божиих и отказывается ставить вопросы о происхождении земли, моря и гор (камней). Ответы на эти вопросы легко угадываются; они становятся ясны по аналогии с происхождением тела Адамова. Но певец умалчивает о них, думается, по требованию религиозного целомудрия, подавляя в себе естественный интерес к космологии матери-земли».

Очевидные параллели между китайским мифом о Паньгу и индоевропейским сюжетом заставляют предположить постороннее, «арийское» (то есть индийское) влияние на китайскую традицию (у некитайских народов Южного Китая, как уже упоминалось, Паньгу — чудесная собака, любимый пес властителя и супруг его дочери, прародитель народа мяо, но никак не первосущество). Л. С. Васильев видит в мифе о Паньгу искусственную конструкцию, тщательно выстроенную даосами: «Этот миф — яркий пример использования даосами народных верований и трансформации их, пример вторичного, творческого, утилитарного использования мифов в своих целях. Разработка и популяризация мифа о Паньгу способствовала ознакомлению широких масс с одной из центральных идей даосизма — с весьма абстрактной и недоступной для понимания идеей о дао, мироздании и космогонии. Старания даосов в этом направлении вполне оправдывали себя. Миф о Паньгу стал со временем широко известным и очень популярным в Китае, а сам Паньгу — одним из главных персонажей даосского, а затем и всекитайского пантеона».