Китайская головоломка - [19]

– Слушай, детка, и слушай внимательно. Я не хочу, чтобы ты оскорбляла того человека, который стоит за дверью. Он заслуживает уважения. Если не желаешь его уважать, то, по крайней мере, не груби. Я позволю себе высказать предположение, что он знает о мире больше тебя, и если ты заткнешься хоть на минутку, ты можешь многому от него научиться. Впрочем, научишься ты или нет – это меня не касается. Но вот твое плохое воспитание меня касается непосредственно. Так что если ты еще раз позволишь себе распустить язык, детка, мне придется перемолоть твои плечики и сделать из них фарш.

Римо воткнул палец правой руки еще глубже и почувствовал, как напряглось все ее тело. Лицо исказилось от боли.

– Ну что ж, вот и поговорили, – ласково сказал Римо, – и достигли революционного консенсуса. Верно?

Он убрал руку, зажимавшую ей рот. Она кивнула и с трудом перевела дух.

– Верно, – выдавила она из себя. – Я буду почтительна со стариком. Я сделаю шаг назад, чтобы впоследствии сделать два шага вперед. Но тебе я могу говорить правду? Не боясь агрессии с твоей стороны?

– Конечно, детка.

– Ты дерьмо, Римо – как там тебя?

Она принялась застегивать свой китель, тратя массу сил на каждую пуговицу. Она, видимо, уловила это имя, когда Римо и Чиун размахивали у нее перед носом своими удостоверениями.

– Но не империалистическое, эксплуататорское, реакционное, фашистское дерьмо?

– Дерьмо есть дерьмо.

– Прекрасно, мисс Лю.

– Меня зовут миссис Лю.

– Вы замужем за сыном генерала?

– Я замужем за генералом Лю, и я ищу своего мужа.

Римо вспомнил фотографию, которую видел, когда знакомился с деталями дела. У генерала Лю было суровое, обветренное лицо, изборожденное глубокими морщинами, – тяготы долгих переходов не прошли даром. Ему было шестьдесят два года,

– Но ты же совсем ребенок.

– Я не ребенок, черт тебя подери. Мне двадцать два года, а революционной сознательности у меня хватит на человека втрое меня старше.

– У тебя тело ребенка.

– На загнивающем Западе думают только об этом.

– Генерал Лю взял тебя в жены не за твою революционную сознательность.

– Между прочим, именно за это. Но тебе этого не понять. – Она с яростью застегнула верхнюю пуговицу кителя.

– Ладно, пошли. Слушай, я не могу называть тебя миссис Лю – ты понимаешь, почему. И передвигаться по стране под этим именем ты тоже не можешь. Уже ясно, что наша система безопасности вся в дырках, как решето. Как мне тебя называть?

– Цветок Лотоса, дерьмо, – голос ее был исполнен сарказма.

– Ладно, не остри, – отмахнулся Римо и открыл дверь дамской комнаты, пропуская ее вперед. Прохожие смотрели на него ошарашенно.

– Мэй Сун, – сказала она.

Чиун ждал их, спрятав руки за спину, и мило улыбался.

– Моя книжка, – потребовала Мэй Сун.

– Ты ею дорожишь?

– Это самое ценное, что у меня есть.

Улыбка Чиуна стала еще шире – он вложил в нее всю силу своей радости. Он вытянул руки вперед – в ладонях лежали мелкие клочки бумаги и кусочки красного картона, все, что осталось от книжечки.

– Ложь. Это все ложь, – сказал он. – Китайская ложь.

Мэй Сун остолбенела.

– Моя книжка, – тихо проговорила она. – Высказывания Председателя Мао.

– Чиун, зачем ты это сделал? Ну, в самом-то деле! Это же ни в какие ворота не лезет. Какие у тебя были основания порвать книжку этой маленькой девочки?

– Ха-ха-ха! – ликующе расхохотался Чиун и подбросил клочки бумаги в воздух, развеяв мысли Председателя Мао по полу возле входа в дамскую комнату в аэропорту Дорваль.

Пухлые губы Мэй Сун скривились, а глаза увлажнились.

Тем громче был хохот Чиуна.

– Послушай, Мэй Сун, я куплю тебе новую красную книжечку. У нас в стране их завались.

– Эту подарил мне мой муж в день свадьбы.

– Ну ладно, мы отыщем его и достанем для тебя новую. О'кей? Мы достанем дюжину таких книжечек – на английском, русском, французском и китайском.

– На русском их не бывает.

– Ладно, какие есть. О'кей?

Она прищурила глаза, пристально посмотрела на хохочущего Чиуна, и тихо сказала что-то по-китайски. Чиун захохотал еще громче. Затем он что-то ответил на том же языке. Мэй Сун торжествующе улыбнулась, и не осталась в долгу. Каждая новая реплика, которыми принялись обмениваться Чиун и Мэй Сун, была громче предыдущей, и наконец, все это стало походить на перестрелку двух банд внутри жестяной банки.

Они бушевали – пожилой мужчина и молодая женщина – всю дорогу, пока пересекали зал аэропорта, а служащие, кассиры, носильщики и все, кто только там был, в изумлении глазели на эту орущую парочку. Римо отчаянно желал оказаться где-нибудь подальше и понуро плелся сзади, делая вид, что не знаком с ними.

Они проходили мимо балкона, где столпилась масса народу. Людей было так много, что задним приходилось наседать на впереди стоящих, чтобы разглядеть эту странную троицу. Все это походило на театральное представление.

И Римо в отчаянии крикнул им:

– Мы не остановимся ни перед чем ради обеспечения секретности!

Глава восьмая

Доктор Харолд В. Смит просматривал донесения, поступавшие каждый час. Если бы он ушел спать домой, то в маленьком сейфе, встроенном в левую тумбу его стола, уже накопилась бы пачка бумаг толщиной не менее фута. Но он сидел у себя в кабинете в санатории Фолкрофт, расположенном на уэстчестерском берегу залива Лонг-Айленд, а помощник приносил бумаги ему в кабинет и молча клал на стол.