Китай у русских писателей - [19]

Мы говорим, что почтеннейший отец Иакинф уже почти объяснил загадку, и это сказано не наобум, потому что даже и после последних четырех томов его о Китае, которые теперь лежат перед нами, многое, весьма многое остается непонятным. А между тем в этих четырех томах – целый рудник новых сведений, новых взглядов, новых истолкований, которые из всех европейцев один он мог нам доставить. Если он и теперь еще не вполне достиг своей великой цели, причиною этого мы опять полагаем принятую им издавна методу переодевать китайское государство в европейские правительственные формы, для большего удобства читателей, подводить дела и вещи Поднебесья под наши технические термины, сравнивать между собою предметы существенно не сравниваемые, крайний Восток с крайним Западом, находить сходства там, где гораздо разительнее подействовала бы на наше воображение верная и живая картина противоположности или коренного различия. В этом наряде Китай может казаться нам только плохою Европой, а изображенный просто, без натяжек и приноровлений, в своем особенном, инородном и иноразумном виде, в своих подлинных, оригинальных, китайских формах и приемах он бы явился, наверное, превосходным Китаем!.. Он бы оправдал вполне энтузиазм китаелюбцев! Зачем усиливаться доказать, что все европейское находится также и в Китае? Что Китай – государство, устроенное не по азиатским, а по европейским понятиям? (Предисловие, VII). Боже мой, да это отнюдь не похвала Китаю!.. Если бы подобная мысль не была простым парадоксом, пришедшим в голову ученому и умному человеку для удовольствия поддерживать остроумно невозможное, Китай погиб бы в нашем мнении. Как будто все европейское – умно, чудо мудрости и верх совершенства!.. Увы! посмотрите на запад, на юг… и подивитесь понятиям европейским… Нет, Европа далеко не обладает монополией на все умное в человечестве, и от уподобления ей Китая Китай не может ничего выиграть в разумении самих же рассудительных европейцев. Умное – вещь чрезвычайно относительная; образованное – и того более! Можно быть и умным, и образованным по различным методам. В этих китайских черепах, отлитых по другой модели самою природою, должна быть и другая логика, другое глубокомыслие, другая мудрость. Покажите нам все это в подлиннике с его невиданною физиономией, с его отличительным типом: мы и поймем легче, и скорее усмотрим красу.

Рама, в которую оправлено автором такое богатое собрание данных и воззрений, порядочно новая, можно сказать, непредвиденная, неожиданная. Китай разобран им по волоскам, на вопросы и ответы. Вопросы о Китае все – европейские; ответы на них – не так-то… они, позволительно сказать, несколько египетские и требуют много труда, чтобы постигнуть их сущность. Например, на вопрос, все ли китайцы равны перед законом, ответ гласит: все китайцы совершенно равны перед законом, а между тем в других местах книги вы находите, что китаец может, по закону, откупиться деньгами не только от телесного наказания, но и от изгнания, для чего, разумеется, надо, чтобы у него были деньги, и даже порядочные. Следовательно, богатый и бедный китаец уже не равны перед законом. Вопрос: обеспечена ли в Китае частная собственность законами? Этот вопрос также решен утвердительно: частная собственность, сказано, совершенно обеспечена китайскими законами, но несколько далее вы находите, что, по закону же, «если частное лицо по чрезвычайному богатству своему становится опасным для общественного спокойствия… в сих случаях имущество их без важных законных причин описывается в казну и отбирается в пользу богдыхана». Такой способ обращения с частной собственностью известен и в Турции, и в Персии, и повсюду на Востоке.

Ясно, что подобные вопросы напрасны и невозможны, когда речь идет о таких странах, где собственность сосредоточивается вся в главе общества, представляющем небо, и куда тщеславные требования равенства еще вовсе не проникали, да и проникнуть не могут как противные местной логике.

Китай, однако ж, как мы видели, можно успешно защищать – государство это образовано явно не по европейским началам, – но в устройстве его должно непременно заключаться многое отлично хорошее, когда он так восхищает собою умных европейцев, и, хотя это отлично хорошее китайское не прилагается к нашим обществам, так далеко не похожим ни духом, ни нравом, ни стремлением на общество сынов Поднебесья, однако ж оно достойно не только нашего любопытства, но и уважения. Оставив вопросы и ответы книги в стороне, мы постараемся найти на ее же страницах в самом устройстве Китая причину этого энтузиазма западных путешественников. <…>

О. Палладий (П. Кафаров)

«Гений русского китаеведения» (В.М. Алексеев), историк и переводчик Петр Иванович Кафаров (1817–1878) окончил Казанскую духовную семинарию и, приняв монашество (1839) под именем Палладия, был назначен иеродиаконом в двенадцатую русскую духовную миссию в Пекине (1840–1849), при которой работал и В.П. Васильев. Под его влиянием и руководством Кафаров изучал буддизм и китайский язык, которым овладел блестяще. В сане архимандрита он стал затем начальником