Китай - [261]

– Моя жена бывает своенравной, – со смехом заметил господин Яо, – но я считаю себя счастливым человеком.

– Можно попробовать посадить несколько цветущих сливовых деревьев в дополнение к кипарисам, которые уже здесь растут, – предложил Гуаньцзи.

Они покинули огороженный сад и прошли по тропинке, ведущей вверх. Гуаньцзи внезапно остановился, пораженный мыслью.

– А как насчет философского камня? – спросил он, указывая на участок впереди.

Карстовые известняковые скалы с их экзотическими формами и загадочными кавернами пользовались популярностью у тех богачей, которые могли себе их позволить.

Господин Яо криво усмехнулся:

– Вы намекаете, генерал, что мне нет смысла притворяться бедняком?

– Никакого! – рассмеялся Гуаньцзи; ему нравился этот интеллигентный торговец.

Гуаньцзи узнал больше о хозяине, когда они вошли внутрь. Особняк успели обставить удобной мебелью, столами, стульями и диванами отличного качества, покрытыми дорогой шелковой парчой. Кое-где стояла лаковая посуда. Но Гуаньцзи заметил и несколько интересных предметов.

Во-первых, великолепную бело-голубую фарфоровую вазу династии Мин на столе. Или нет?

– Вы задаетесь вопросом, подлинник это или копия.

– Никакая копия не может быть настолько хороша, – вежливо ответил Гуаньцзи.

– В одной из моих гончарных мастерских в Цзиндэчжэне мы делаем копию такой вазы, и ее даже специалисты сначала принимают за подлинную. Однако перед вами оригинал династии Мин.

Они двигались по галерее мимо других сокровищ. Войдя в зал, где должны были подавать чай, Гуаньцзи заметил сосуд из перегородчатой эмали. Современной перегородчатой эмали достаточно много, но, поскольку со временем эмаль распадается, старинные изделия очень высоко ценятся. Еще его внимание привлекли некоторые нефритовые статуэтки. Эпоха Хань, две тысячи лет.

– Да вы знаток, господин Яо, – сказал он.

– Не то чтобы знаток, – скромно улыбнулся Яо. – Но у меня хорошие советчики.

Гуаньцзи склонил голову. Да, хозяин особняка недавно влился в ряды знати и тешил самолюбие, но он определенно знал, что делает.

– Возможно, вы уже обзавелись нужными связями, – начал Гуаньцзи, – но благодаря покойному дяде я лично знаком с большинством торговцев антиквариатом в Ханчжоу и был бы рад поделиться своими мыслями о том, кто из них заслуживает доверия.

– Вы очень добры, – произнес Яо, а потом, подняв голову, ахнул: – А вот и моя жена!

Она была само совершенство. Разве можно о ком-то так сказать? Наверное, можно, подумал Гуаньцзи. Он был очарован ее красотой, когда мельком увидел в храме, но сейчас ощущение усилилось, когда она подавала им чай.

В китайской чайной церемонии нет ничего жесткого или формального. Гость должен почувствовать, что ему рады, ощутить себя умиротворенно, как дома. Каждое движение было простым и практичным. Сначала чайник и пиалы ополаскивали горячей водой, затем аккуратно засыпали в заварочный чайник темные завитки чайного листа. Ароматическую чашу подносили каждому гостю, чтобы тот мог вдохнуть аромат чая, затем настой сливали, процеживая листья, в кувшинчик, из которого прозрачной жидкостью с тонким ароматом наполняли пиалы до половины, не более.

Лишь одна деталь чайной церемонии не была строго практичной. Гость стучал костяшками пальцев по столу в знак благодарности. Это было отсылкой к истории о том, как однажды, много веков назад, некий император, путешествовавший инкогнито и остановившийся в трактире, налил чая слуге, а тот, дабы не выдать личность императора, использовал этот почти невидимый жест вместо коутоу.

Что же такого особенного в Яркой Луне? Она проводила чайную церемонию безукоризненно, как и служанки в чайных. Все дело в грации, которую молодая женщина при этом демонстрировала. Это было почти волшебно.

Как она этого добилась? Гуаньцзи попытался разгадать ее секрет. Может, это ее поза, манера держаться. Она сидела слегка выгнув спину, но лишь настолько, насколько это было задумано природой. Молодая женщина была совершенно сосредоточенна, ее лицо оставалось спокойным.

Гуаньцзи отметил про себя красивую линию груди, небольшой, но женственной.

Внезапно он испытал желание обладать этой женщиной. Нет, не обычную смесь любопытства и похоти, которую вызывали у него хорошенькие женщины. Это было нечто большее. Может быть, я влюбился, подумал он.

– Я говорил жене, – заметил господин Яо, – что вы знаете об озере куда больше, чем кто-либо из местных.

Это было явным приглашением сказать ей пару слов.

– О, ваш супруг мне польстил, – вежливо начал Гуаньцзи. – Но я и правда родился на берегу в гарнизоне в Чжапу, а мой дядя был известным книгопечатником и литературным деятелем в Ханчжоу. Поэтому вполне естественно, что, уйдя в отставку, я перебрался на берег Западного озера. – Он улыбнулся. – Я уверен, вы знаете очаровательную легенду о том, как оно появилось.

– Да, господин, – ответила Яркая Луна. – Небесная Императрица пыталась украсть волшебный белый нефрит, который охраняли Нефритовый Дракон и Золотой Феникс, и во время битвы с ее армией нефрит упал на землю, образовалось озеро Сиху, которое по сей день охраняет гора Феникса.

– Все так. Знаете, есть много других историй, связанных с озером, в основном, конечно, истории о потерянной любви. Сказание о Белой Змее, например.