Китай, Иран, Россия: новая Монгольская империя? - [26]

Китайский нейтралитет коренится в мудрой прозрачности

Нейтралитет китайской прессы связан с очень древней культурой прозрачности. Она является одним из первых атрибутов мудреца и коренится в даосизме, философской доктрине, для которой необходимо стать пустотой, лишенной качеств, «извергнуть свой разум», чтобы иметь как можно меньше предубеждений или возможных мнений. Став прозрачным, мудрец становится полностью свободным и может найти путь. Даосизм, таким образом, воспевает полноту пустоты. Социальная бесполезность и пустота сердца, освобожденного от любой мирской заботы, это самые обычные стремления даоси-стского пути. Прозрачность также укореняется в конфуцианстве, для которого «поведение мудреца безвкусное как вода; но между тем, оно совсем не скучно; оно удалено, но между тем, оно красиво и серьезно». Мудрец не должен пытаться выставлять себя в выгодном свете, его добродетель легка, как самый тонкий пух, и действительно, «у действий, у наивысших процессов наивысшего неба нет ни звука, ни запаха». Он должен стараться, чтобы люди не знали его, игнорировали его или недооценивали, потому что именно это свойственно в высшей степени добродетельному человеку: «Искать принципы вещей, которые скрыты от человеческого понимания; совершать необычайные действия, которые проявляются вне природы человека; одним словом, творить чудеса, чтобы заполучить поклонников и последователей в будущие века», вот чего должен избегать мудрец.

В Китае осмотрительность уже давно в чести. В ежедневной жизни не следует предаваться «потоку излишних слов». Китайцы не придают большого значения красноречию. Действительно, дискуссии часто вызывают ненависть людей. При любых обстоятельствах нужно скрывать свои намерения и оставаться «темным как мрак». Это справедливо и для общественной деятельности. Например, один мандарин давал будущему губернатору следующие советы: «Много слушайте, чтобы ослабить ваши сомнения; будьте внимательны к тому, о чем вы говорите, чтобы не сказать ничего лишнего, тогда вы редко будете совершать ошибки».

Традиции китайского нейтралитета противостоит русская манера прямых и открытых речей.

Русская манера прямой речи связана с российской традицией авторитарной власти

Прямая речь русской прессы неразрывно связана с традицией сильной власти, которая выковала Империю. Французские путешественники в России с восемнадцатого века свидетельствовали о деспотизме, присущем этому краю. Его можно наблюдать даже в семье: «Русский настолько почитаем в своей семье, что самого Императора может уважать вся нация; он приказывает, он метает гром и молнии, он тиранит, и пусть и не верят в его право убивать, то вся разница состоит только в том, что ему не позволено это делать законно и с некоторыми церемониями. Отец, следовательно, имеет абсолютную власть над своими детьми, и ни возраст, ни положение, не могут избавить сына от отцовской власти. Даже у людей самого низкого происхождения есть та же власть над их детьми. Это право основано на том общем правиле, что родители всегда все делают во благо своих детей, и, следовательно, они не должны отчитываться в своем поведении по отношению к ним, как бы грубо они с ними ни обращались. Поэтому достаточно, чтобы отец или мать захотели, чтобы их сына посадили в клетку или отстегали его плетьми, и нужно повиноваться, не побеспокоившись о том, чтобы узнать, заслужил ли сын уготованное ему наказание или нет».

Права мужей в отношении их жен еще шире. Муж это владелец своей жены и рассматривает ее в качестве товара, которым он может располагать, как будет угодно его фантазии. Он больше не должен опасаться, даже тогда, когда ему случается убить свою жену, избив ее в припадке гнева, как будто он убил своего раба. Рассказывают также, что «русские женщины прежде любили, когда их били их мужья, и среди народа есть те, кто гордится этими ласками. Объяснение, которое они дают по этому поводу, заслуживает того, чтобы сказать о нем. Если мой муж меня любит, говорят они, то очень нужно, чтобы он ревновал; если он ревнив, у него всегда найдется причина, чтобы побить меня». Императорский деспотизм, это зеркало домашнего насилия, частично объясняет предпочтение русскими прямой речи.[19]

Иранские провокации объясняются менталитетом осажденной крепости

Иранские провокации тесно связаны с тем фактом, что со времен арабского завоевания Персии Иран развил у себя культуру осажденной крепости. Географически Иран представляет собой как бы остров. Он и был бы островом в физическом плане, если бы море поднялось на несколько сотен метров. Иран также ощущает себя как крепость, в крутых стены которой есть совсем немного дверей.

Однако вторжения в Иран происходили часто, что объясняет существование многочисленных укрепленных деревень на иранском плато. Их можно найти в Хорасане, Систане, а также в окрестностях Исфахана. Горы с древних времен играют роль убежища: горы Загрос, например, которые тянутся с широты озера Урмия до района Персеполиса, отделяя иранское плато от месопотамской равнины. Физическая конфигурация региона, где низины, плотно втиснутые между крутыми обрывами, доступны только через узкие горные проходы, всегда делала из Загросских гор убежище для населения, бежавшего туда от арабов, монголов, или туркменов.