Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв. - [60]

.) посол не захочет взять указ о титуловании или же, получив этот указ, по возвращении (в Тямпу) передаст его не тому человеку, (которому он предназначается), то снова возникнут осложнения и будет (нанесен] еще больший ущерб престижу государства. Следует приказать Ли Гуаню и другим немедленно отправляться туда[536].

Ли Гуань в свою очередь решительно не желал ехать. Он сообщил в столицу, что у него нет переводчиков и лоцманов. Тогда при дворе было решено найти недостающих людей. А время шло. Ли Гуань не сдавался, и в 1515 г. направил императору доклад, где мотивировал свой отказ ехать принципиальными соображениями. Он писал: «Прошло пять лет, (с тех пор) как я удостоился императорского приказа [отправиться в Тямпу]. Похоже, что я испугался препятствий, чинимых ветрами и волнами.

На деле же Тямпа, после того как Гулай был изгнан и, скрываясь, обитал в Красной пещере в Пандуранге, не сохраняет своих прежних границ. К тому же Гулай был лишь (одним из) глав племен при прежнем вайе… Он убил вана и захватил престол. У вана было три сына, и один из них еще жив. По справедливости это не вяжется с установлениями "Чуньцю". Хотя и не следует посылать войска покарать [Гулая] за преступление, но необходимо прекратить принимать от него послов с данью двору. Зачем же еще предлагают подыскивать людей [для отправки туда]? Это лишь напрасная отсрочка [для Гулая] на годы или на месяцы, которая не продвинет дела»[537].

Ли Гуаня поддержал военный инспектор (сюнь ань) провинции Гуандуь Дин Кай, и китайский двор капитулировал. Указ о титуловании был передан в Тямпу через местных послов. Так после пяти лет препирательств со своим собственным послом китайское правительство отказалось от последней попытки сохранить порядок титулования иноземных властителей стран Южных морей в прежних формах. В «Мин ши» под 1515 г. после изложения дела Ли Гуаня говорится, что титулование «с этого времени стало делом прошлым и послы с данью из той страны (Тямпы. — А. Б.) стали прибывать не часто»[538]. После 1515 г. в «Мин ши», как и в других источниках, отмечено лишь одно посольство из Тямпы, в 1543 г.[539]. Записей о посольствах из других стран Южных морей, кроме Малакки, в первой половине XVI в. в источниках почти нет. Создалось положение, когда, по выражению одного из высших сановников, относящемуся к 1536 г., «более 150 человек в различных странах называют себя властителями, и все они не титулованы нашим двором»[540]. Прекращение титулования означало крах прежней системы официальных внешних связей Китая со странами Южных морей.

Итак, в начале XVI в. китайское правительство отказалось от наиболее важных составных частей созданной к началу XV в. системы официальных внешних связей со странами Южных морей. В результате официальные, дипломатические связи Китая со странами Южных морей в форме взаимного обмена посольствами в начале XVI в. практически прекратились.

Это было обусловлено помимо возобладания тенденции к сокращению внешних отношений внутри страны еще с одним внешним фактором, а именно проникновением в начале XVI в. в страны Южных морей и к берегам Китая первых отрядов западноевропейских колонизаторов. Их вторжение на Дальний Восток радикально изменило положение в этом районе.

Глава IV. Торговля Китаи со странами Южных морей и внешнеторговая политика минского правительства

Торговые связи между Китаем и странами Южных морей существовали задолго до образования империи Мин. Их возникновение связано с первыми контактами между китайцами и населением этих стран. Уже в VII–VIII вв. китайское правительство через специального уполномоченного пыталось контролировать морскую торговлю с целью извлечения регулярных налоговых отчислений. Особенно широкий размах внешняя морская торговля Китая получила в X–XIII вв., когда во многих портах страны появились управления торговых кораблей.

В процессе развития внешнеторговых связей между Китаем и странами Южных морей складывались определенные формы и правила ведения торговли. К числу их наиболее существенных традиционных черт нужно отнести тесное переплетение «официальных». т. е. дипломатических, отношений с внешней торговлей. Причиной этого служил уже отмеченный выше факт, что являвшийся основной формой внешних связей Китая двусторонний посольский обмен наряду с выполнением дипломатических функций сопровождался определенными формами торговли[541]. Среди них можно выделить различные по характеру меновые и торговые операции.

Даже беглое ознакомление с китайскими источниками XIV–XVI вв. показывает, что встречающийся в них термин «дань двору» (чао гун) служил для обозначения вещей, преподносимых иноземными послами в качестве подарка от имени властителя своей страны непосредственно китайскому императору (и императрице) или же его казне[542]. Такие подарки, передаваемые через послов властителем той или иной страны, отнюдь не были явлением, присущим лишь странам Дальнего Востока. Аналогичная практика наблюдалась в средние века и в Европе, и на Переднем и Среднем Востоке. Однако в большинстве стран эти подарки воспринимались как своего рода дипломатическая вежливость или же средство достижения цеди посольства. В Китае же этим дарам придавалось совершенно особое политическое значение — как знаку выражения покорности иноземных стран, хотя это не соответствовало реальному положению дел. Отсюда и обозначение в китайских источниках этих подарков термином «дань». В одном из императорских указов от 1374 г. сущность «дани» определяется так: «Представляемые в дань местные товары служат выражением искренности и уважения [со стороны иноземцев], и не больше»