KISS. Лицом к музыке: срывая маску - [4]

Шрифт
Интервал

Там, за дверьми, сорок пять тысяч людей в ожидании. Запечатлеваю выход на сцену.

Ты хотел лучшего, ты получил лучшее, самую крутую группу в мире…

Я даю отсчет в «Detroit Rock City» — и понеслась: черный занавес падает, я, Джин Симмонс и Томми Тейер вылетаем на сцену из стручка, подвешенного в сорока футах, а за нами Эрик Сингер уже бьет в барабаны. Фейерверки, огни! Первый вздох толпы бьет тебя — ты это ощущаешь прямо физически. Ба-бах! Такой драйв! Ничего круче представить невозможно. Со сцены я люблю смотреть, как люди прыгают, танцуют, целуются, радуются — и все в состоянии экстаза. Я просто балдею от этого. Прямо сборище племени. KISS давно стали традицией, ритуалом, передающимся от поколения к поколению. Вообще, это удивительный дар — уметь общаться с людьми на таком уровне, получать столько от них от всех, от всех нас, и продолжается это уже десятилетия спустя после того, как мы начали играть. На протяжении всего концерта улыбка не сойдет с моего лица.

Но что самое лучшее — улыбка останется на губах, даже когда я сойду со сцены и вернусь в мою реальную жизнь. Во всей ее красе.

Есть люди, которые не хотят возвращаться домой, — они вообще никогда не хотят идти домой. Я сам когда-то был таким. А сейчас я просто обожаю возвращаться домой. Потому что где-то на этом длинном пути я наконец понял, как создать свой дом, настоящий дом, тот самый, в котором лучше, чем в самых хороших гостях.

Часть I. Негде спрятаться, детка, некуда бежать

1

Вообще, «дом» — это очень интересное понятие. Вот для большинства людей дом — надежное убежище. Мой первый дом был для меня чем угодно, только не убежищем.

Я родился 20 января 1952 года. При рождении мне было дано имя Стэнли Берт Айзен. Нью-йоркская квартира, в которую родители привезли меня, располагалась на пересечении 211-й улицы и Бродвея, это самый северный край Манхэттена. Я родился с врожденным дефектом, который называется микротия. Это когда ушная раковина не смогла развиться, и вместо уха — бесформенная масса, размер которой зависит от тяжести состояния. У меня на правой части головы нарост — не крупнее бородавки. К тому же ушной канал оказался перекрыт, так что на правую сторону я не слышал. Из-за этого я не мог определять положение источника звука, также мне было ужасно сложно понимать людей, если есть хоть какой-нибудь фоновый шум или разговор. Из-за этих проблем я стал инстинктивно избегать любых ситуаций, где нужно было общаться. Мое самое раннее воспоминание: мама, папа и я в нашей гостиной, где шторы закрыты, как будто наш разговор должен остаться строго между нами. «Если кто-нибудь когда-нибудь тебя спросит, что случилось с твоим ухом, — наставляют меня родители, — Скажи им, что таким родился».


Вначале… был Звездный Мальчик


Моя сестра, папа и я в парке Инвуд-Хилл недалеко от нашего дома в Верхнем Манхэттене, 1952 год


Мы с мамой и папой на озере Мохеган-Лейк в Нью-Йорке


Если мы игнорируем это — так, похоже, полагали мои родители, — то этого не существует. Эта философия определяла и порядок в нашем доме, и большую часть моего детства. Для сложнейших ситуаций я получал простейшие ответы. Но вопреки тому, что родители проблему мою игнорировали, все остальные ее замечали.

Дети явно отделяют личность от уродства, поэтому я стал восприниматься не как маленький ребенок, а как объект. Но пялились-то на меня не только дети, но и взрослые, что значительно хуже. Однажды в магазине на 207-й улице, недалеко от нашего дома, я вдруг почувствовал, что какой-то взрослый человек в очереди уставился на меня, причем разглядывает меня как некую диковинную штуковину. Такой взгляд не ограничивается тобой и глазеющим на тебя. Напротив, он привлекает всеобщее внимание. А стать центром внимания — это жуть. Я понял, что такое вот пристальное изучение и постоянное внимание к твоей персоне — мука похлеще любых насмешек.

В то время друзей у меня, что и говорить, было немного.

Когда мама впервые отвела меня в детский сад, я очень хотел, чтоб она тут же у дверей развернулась и ушла. Она явно чувствовала гордость, и я хотел, чтоб она ушла поскорее не по той причине, по какой она думала. Она-то думала, что я самостоятельный и уверенный в себе. А я просто не хотел, чтоб она увидела, как на меня сейчас все уставятся. Не хотел, чтоб она видела, что ко мне можно относиться по-другому. Я же в тот момент попал к незнакомым детям, и терпеть все это у нее на глазах я не хотел. Тот факт, что она мною гордилась, выявило то, что она вообще ничего про меня не знала и не понимала, — все мои страхи прошли мимо нее.

Однажды я прибежал домой в слезах: «Мне плюнули в лицо!». Я пришел в родной дом за поддержкой и материнским утешением. Думал, что она спросит, кто это сделал, пойдет к родителям моего обидчика и объяснит, что подобное поведение их ребенка недопустимо. А в ответ услышал: «Стэнли, не прибегай ко мне в слезах, сражайся за себя сам».

Сражаться за себя? Да мне пять лет от роду!

Я вообще никому не хочу больно делать. Пусть меня просто оставят в покое, и больше я ничего не хочу.

Я пошел обратно на улицу и нашел мальчика, который в меня плюнул. И засадил ему в глаз. А он, похоже, уже все забыл и не понял, в чем дело.


Рекомендуем почитать
Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.


Пугачев

Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.


Моя история любви

Это проникновенная и вдохновляющая история женщины, которая осмелилась сломать все преграды на своем пути, демонстрируя смесь силы и безумной энергии. Она откровенно рассказывает о самых безнадежных эпизодах, но и о самых счастливых моментах. Это великолепные мемуары, столь же увлекательные и трогательные, как и любой из лучших хитов Тины Тернер.


Джаз. Великая история империи греха и порока

Динамичный документальный детектив, написанный человеком, знающим лицо и нутро самого джазового города мира – Нового Орлеана.


Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

«Моя история» – это откровенная история о том, как обычный парень из бедной семьи, заводской рабочий, так сильно любил музыку и верил в свою мечту, что сумел воплотить ее в жизнь и стать величайшим рок-музыкантом. Умудрившись не погрязнуть в круговороте наркотиков, буйной закулисной жизни и хаосе, царящем во время гастролей, Долтри уверенно вел свою группу к успеху. Эта книга не просто история жизни знаменитого британского музыканта, но и полная, точная биография The Who.


Depeche Mode

Написанная в сотрудничестве с музыкантами, эта биография рассказывает подлинную историю группы – причудливую, веселую, экстремальную и порой разрушительную. Она повествует о безрассудном и ярком Дэйве Гаане, скромном и искусном Мартине Горе, прагматичном и бескомпромиссном Энди Флетчере. С 1980-х годов знаменитое трио пережило немало трудностей на своем пути: личные проблемы, конфликты, уход Винса Кларка и Алана Уайлдера, и другие превратности мировой славы. Depeche Mode сумели изменить этот мир и стать самой популярной группой электронной музыки, которую он только знал.