Кисмет - [52]

Однако сегодня все по-другому. Анна оглядывает плиты тротуара, белый забор, живую изгородь и приходит к выводу, что воспоминания не удручают ее. В животе нет чувства пустоты, вообще нет никаких ощущений. Она оглядывается назад на ту ночь даже с некой благодарностью. В каком-то смысле это было пробуждение. И оно не прошло напрасно. Потому что тогда Анна начала осознавать то, о чем забыла в последнее время: она не хочет походить на отца. Можно сказать, он был большим ребенком. Всегда мечтал, постоянно менял решения, вечно вкладывал все силы в очередную блажь; никогда не достигал согласия с огромным злопамятным миром, никогда не приглядывался к окружающим и к своим талантам и не пытался использовать текущую ситуацию наилучшим образом. Может, ее жизнь и не так увлекательна и богата приключениями, как ожидал отец, но у нее по крайней мере есть основания для удовлетворенности, чего никогда не было у него. И в конечном счете эта удовлетворенность дает ей возможность наслаждаться счастливыми моментами, когда они случаются, а не гоняться за ними без конца. Совсем как сегодня, думает Анна, чувствуя, что к ней возвращается авантюрный дух. Напоследок она еще раз проводит рукой по живой изгороди и разворачивается. Она идет назад к бару «Место встречи». Может, она все-таки потанцует.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПЯТНИЦА

Анна просыпается и обнаруживает, что лежит в ящике, в маленьком коротком ящике, поэтому ноги ее согнуты, а шея вывернута. Где-то в отдалении видны бледные полосы белого света, все остальное погружено в темноту. Она поднимает голову, вытягивает ноги, однако мягкие стенки ящика не поддаются. В душе поднимается паника, но тут Анна понимает, что под ней диванные подушки, а свет пробивается сквозь жалюзи, и догадывается, что находится на диване в гостиной.

С чего это она оказалась на диване? Она не помнит, как пошла спать сюда, и не может вообразить причины, по которой бы ей это вздумалось; и то, что она спала не в своей уютной постели наверху, кажется ей несправедливым и даже жестоким. Но потом Анна закрывает глаза и оказывается в мансарде, приятно раскинув руки и ноги на двуспальной кровати. Она перекатывается, блаженствуя на просторной постели с прохладными простынями, и когда достигает края, то встает и неслышно ступает босыми ногами по комнате, размером с огромный офис открытой планировки, откидывает крышку люка и начинает спускаться по лестнице. Металлические ступеньки сужаются и становятся мягкими, превращаясь в канат, и вот она уже раскачивается на веревке в безбрежном синем небе. Осторожно перебирая руками, крепко и надежно хватаясь за канат, девушка спускается к многолюдной по случаю субботнего дня Бедфорд-Хай-стрит. Теперь она в небольшом городе вместе с отцом, они хотят купить ей новую сменную обувь для школы, «Док-Мартен», но папа останавливается перекинуться парой слов с незнакомым ей человеком. Анна смущается, оттого что она босая и не знает, как себя вести со взрослыми: надо ли ей переводить взгляд с одного лица на другое или по-детски бестолково смотреть вперед? Наконец она смотрит вверх, и отец начинает петь «С днем рожденья тебя», а незнакомец хлопает, и тогда она тащит отца дальше, и они оказываются в магазине Clarks. Девочка бегает вдоль полок с туфлями, и ее худшие страхи оправдываются: мартенсов, которые она хотела, нет в продаже. Неделями она страдала, купить ли ей ботинки «Док Мартен», ставшие предметом страстного поклонения среди самых модных девчонок в школе, или просто заменить свои скучные слипоны от Clarks на более яркие, и ее обрадовала возможность компромисса: укороченные мартенсы обычного фасона, но с оригинальной желтой строчкой по верху подошвы. Но продавец заверяет, что такой модели у них нет, более того, он даже не слышал о ней, и теперь отец поторапливает Анну с выбором между сапогами и строгими туфлями, а это все равно что принять мгновенное решение, какое зубоскальство одноклассниц ей больше понравится: если ее назовут чучелом, косящим под модницу, или станут высмеивать за то, что она напялила бабушкины штиблеты. Девочке сразу представляются все мучения и стыд от тысяч мелких колкостей и издевок, и она заливается слезами прямо посреди магазина. Но когда Анна открывает глаза, стена Clarks рушится, и она переносится в более счастливый момент жизни: бегает и прыгает по полю в гораздо меньших по размеру туфлях с застежками на липучках и божьими коровками сбоку. Отец идет позади и снова поет. Брат Анны Джош тоже с ними, но в облике их первой собаки — Руфуса. Поле спускается к берегу реки, и Анна скачет по камням, балансирует на поваленном дереве и хочет похвастаться своей ловкостью отцу, но теряет его из виду. Ниже по течению из топкого берега высовывается дренажная труба, и девочка откуда-то знает, что папа там, подходит и забирается внутрь. Ей приходится сесть на корточки, согнув колени и вывернув шею, и шлепать по лужам туда, откуда доносится журчание; и вот наконец появляется крошечная точка света и растет, пока Анна не выбирается на металлический балкон, выходящий на отвесную стену плотины. В двадцати метрах слева от нее огромный цилиндр белой воды, широкий и быстрый, как поезд, с ревом вырывается из плотины и по дугообразной траектории падает в бассейн, где превращается в белый дым, стремительно завихряющееся облако.