Кирпич из Лондона - [47]

— Мертвым уже без разницы, что у них на могиле стоит, крест деревянный или полторы тонны гранита. Живые извращаются, мол, такие мы богатые. И невдомек им, что когда труба Судного дня призовет всех на Суд Страшный, то покойнички из-под крестов сгнивших поднимутся и пошагают в зал заседаний. А вот эти, с крышкой гранитной, не уверен, что сумеют выкарабкаться.

— Да он у тебя философ, как я погляжу.

— Есть такое. Работа на свежем воздухе, собеседников особо нет, только начальство, которое лишь ставит задачи, вот и тянет пофилософствовать. Стал расспрашивать про Али-заде. Фотоморду предъявил для опознания. Тот усмехнулся, говорит, видит каждую неделю на мусульманской части кладбища. Оказывается, у нас есть деление на воинские захоронения, христианские, еврейские и мусульманские. А у армян есть своя, отдельная, «делянка». И на каждой части диаспор, по религиозному признаку, кроме русских и военных, строго свои копатели могил, те, кто смотрит за территорией, зимой снег чистит, летом мусор вывозит и прочее. Чужие там не ходят. Ты вот когда был последний раз на кладбище, Ромчик?

— По весне, наверное, на Родительский день, могилы бабушек и дедушек прибирали, — пожал плечами Кушаков.

— Именно, не так часто нормальные обыватели погост посещают. А этот — каждую неделю. Источник это дело приметил. А он человек наблюдательный и любопытный, за год поднасобирал информации, сделал вывод, что у Палача там «яма» — тайник, где наркоту хранят. Место тихое. Посторонние там редко появляются, да и быстро уходят. Свой человек на кладбище присмотрит за тайником. Если чужие будут крутиться рядом — предупредит. Толково придумано. Вот так.

— Молодец! — искренне похвалил товарища Кушаков. — У «ямы» будешь брать?

— В идеале. Чтобы и Палача под микитки прихватить, да и отравы изъять. Но как там засаду устроить? Похороны? Но знать бы, в какой день он придет. Не каждый же день отдел на кладбище гонять. Да и примелькаемся мы там. Срисуют наши физиономии, не дураки же.

— М-да. Задачка, — покачал головой Растесс. — Обзоры из МВД приходили, что барыги часто устраивают тайники на кладбищах. Не ново. Надо поднять, почитать, как их брали с поличным.

— Точно! Было! — кивнул Романов и начал растирать лицо. — Спать хочу. Вот и туплю. Надо завтра почитать.

У Растесса были свои планы. Горно-химический комбинат, а не беглый азербайджанец-барыга занимал его мысли.

Щукин

Полковник Щукин вызвал Уланова. Иван Андреевич пил бессчетное количество кружек кофе, банка с окурками была полна больше чем наполовину, во рту дымилась очередная сигарета.

— Разрешите, товарищ полковник?!

— Заходи, Аркадий Викторович! Ну что. Как мы и предполагали, что нужно плясать от текста, так оно и вышло. Вот, читай, — пододвинул он в сторону Уланова папку. — Расшифровка. Я же говорил, что пока мы не будем знать какие-то ключевые слова, ни черта у нас не получится. Что наши криптографы, что московские дешифровщики не смогли поломать шифр. А тут, как только мы им дали фамилии военных, звания, адрес воинской части, так все сумели нам раскодировать, и ранние шифровки тоже. Читай, получай удовольствие.

Майор углубился в бумаги, потом, оторвавшись от чтения, поднял глаза:

— Товарищ полковник, как давно вам принесли расшифрованные донесения агента?

— Вчера вечером. Я домой не уходил. Думал. Но это мои мысли, забирай папку, в секретариате на себя перепиши. Жду тебя завтра утром с мыслями и планом, как дальше разрабатывать шпиона Кушакова и реализовать план по его поимке. Только, пожалуйста, помни, что статья Уголовного кодекса номер двести семьдесят пять требует доказать ущерб, который нанесен России. Не просто сам факт сотрудничества с иностранной спецслужбой, а именно ущерб. В суд именно с этим надо идти. Адвокаты, в случае успеха, у него будут высокооплачиваемые. За один день они получают как наше с вами годовое денежное довольствие, сложенное вместе. И они его отрабатывают на все сто процентов. Деньги, понятно, не ЦРУ напрямую перечисляет, а всякие фонды в поддержку угнетаемых негров в Китае или озеленения Луны. Это я утрирую, конечно, но смысл один. Правда, когда они выходят из тюрьмы, то посольство США и Англии открещиваются от них, говорят, что они ошиблись адресом и правительства этих стран ни хрена им не должны. Уже масса примеров такого отношения к бывшим агентам как к использованным презервативам. Выбросили на помойку, спустили в унитаз. И никогда им визу не дадут. Никуда. Как бы они ни пыжились. И правильно. Не надо Родину продавать.

— Иван Андреевич, — вскинул взгляд на начальника Уланов, — я по диагонали прочитал, получается, что агент сейчас будет рваться в «двадцать шестой» на ГХК. Хочет увидеть там сборку и обслуживание ракет. Что будем делать?

— Будем показывать то, что он хочет увидеть. Я с особистами уже созвонился. Они помогут. Как в воинской части ему кино показали, а он «клюнул». Вот был бы ты честный мент, какой у тебя мог быть интерес к ракетам?

— Просто. Человеческая реакция из серии «Ух ты!». Не более того.

— Правильно. А если бы тебе сказали, что они «фонят»?

— Деру оттуда широкими скачками. И уж в «гору», где реактор стоит, меня и калачом не заманишь.