Кирпич из Лондона - [40]

— Ну, так мы же не берем агентов в действующие сотрудники… — удивленно посмотрел на своего начальника Уланов.

— Об этом мы с вами знаем, а известно ли это сотрудникам внутренних дел, нам неведомо. Ну а если Кушаков записался в шпионы, то тем паче мы не должны спугнуть противника. Сам справишься или попросить помочь?

— Неудобно признавать, но у меня нет источников в органах МВД, я по «атомщикам», а искать кандидатов, искать подходы — это долго, и неизвестен результат, — покачал головой майор.

— Что мне нравится в тебе, Аркадий Викторович, — взвешенный подход, — улыбнулся Щукин. — Хотел тебя остановить, когда сам будешь в бой рваться. Не всякому оперативнику попадается материал с признаками шпионажа. Всю жизнь можно прослужить, но с таким материалом не пообщаться. Оттого и ревность может пробудиться, и ошибки можно допустить.

Через две недели Уланов доложил Щукину, что удалось собрать на Кушакова:

— Ничего особенного, не считая того, что стал кататься по туристическим поездкам. Там влюбился в местную. Смесь русского и финского.

— А деньги откуда? — удивился полковник. — Им же только в следующем году добавят. Взятки? Наследство? Родители? — и что-то быстро черкнул в прошнурованной рабочей тетради.

— Родители отпадают. Мать работает тоже в ГУМВД, в ОСБ. Отец — таксист на личной машине. Из-за руля выходит, чтобы помыться и поспать. Семья из небогатых. Родители и сам Кушаков до этого не совершали поездки за границу. Экономят. Живет Кушаков один, в потребностях скромен.

— Понятно, — кивнул Щукин. — По доходам и расходам уточним. Что еще? Изменился после того, как его не приняли на службу к нам? Что окружающие говорят?

— Поначалу очень изменился. Это многие отметили. Стал вспыльчив, раздражителен, остро реагировал на малейшие замечания. За спиной посмеивались, подтрунивали. Вспыхивал как порох, при задержаниях вызывался идти первым. Действовал зачастую… — Уланов заглянул в записи, процитировал: — …С неоправданной жестокостью, на грани допустимого. Потом стал более собранным, думающим, что ли. Книги начал читать.

— А раньше не читал? — вскинулся Щукин.

— Не был замечен.

— На отдыхе приобщился к чтению. Похвально. Что читает? Беллетристику?

— Нет. Историческую литературу. Как отечественную, так и зарубежную. И классику. Русскую. Читает на работе во время обеденного перерыва, во время ожидания мероприятия. Вот список литературы. — Уланов положил на стол листок бумаги и придвинул его полковнику.

Тот прочитал и удивленно вскинул глаза на майора:

— Откуда такие подробности?

— Рядом с домом и работой Кушакова два книжных магазина одной сети. Кто-то продал клиентскую базу покупателей, обладателей дисконтных карт и прочего. Отдел «К» из местной милиции взял одного из сбытчиков баз. У меня там добрые знакомые, получил копию, оттуда и вытащил. Вдобавок прогулялся по паре библиотек, там Кушаков тоже является постоянным клиентом. Выписал из формуляров, что он берет. Так что список полный, полагаю.

— Молодец, хорошо отработал. Вопрос у меня один возник. Когда мы проводим мероприятие, даже когда ты не инициатор — ответственный за организацию и проведение, что ты делаешь? Книги читаешь?

— Нет, конечно, — повел плечами Аркадий Викторович. — Жду. Нервничаю. Думаю.

— Вот именно. А у Кушакова, получается, железные нервы. Позавидуем ему. Что еще известно? Про его зарубежную любовь?

— Известно мало. Только то, что зовут Элла. Показывал фото. Симпатичная блондинка, ничего особенного, по мнению окружающих. Говорят, что у нас в городе девушки намного симпатичнее.

— А в городе у него есть девушка?

— Была, они даже пытались вместе жить, квартиру сняли. Но мать Кушакова — женщина властная, добилась, чтобы они разбежались. Мол, не его круга девушка. Считает, что подруга у сына должна быть или из очень богатой семьи, или из властных структур. Это удалось узнать после опроса «втемную» агентом подруг бывшей и самой бывшей.

— Понятно, — усмехнулся Щукин. — Что такое любовь, ему неведомо, мама запрещает. Мужику уже за тридцать, а все за мамину юбку держится. Вернемся к его финке. К Элле. Как он поддерживает связь? По телефону много не наговоришься, без штанов останешься. Скайп? Интернет-переписка?

— Не поверите, обычные письма.

У полковника немного округлились глаза от удивления:

— Это шутка? В наше время? Он вообще интернетом пользуется? Молодой же человек.

— Не шутка. У Кушакова масса фотографий, как напечатанных, так и электронных, на которых он и Элла. Но при этом он утверждает, что у них обычная почтовая переписка.

— Когда я был юным студентом, — задумчиво проговорил полковник, — то переписывался с одной девушкой. Так ждал ее писем. И потом носил их с собой. Перечитывал, считай, почти наизусть заучивал. Хвастался перед товарищами, зачитывая отдельные отрывки из писем. А Кушаков?

— Нет, — отрицательно покачал головой Уланов. — Никто ни разу не видел писем от Эллы, никто не видел, как он пишет ей письма на работе. Хотя, казалось, если у него такие железные нервы, то вместо чтения художественной литературы мог бы писать героические письма. Как в армии: «Здравствуй, дорогая мама, извини за плохой почерк. Пишу карандашом, зажатым в зубах на оторванной ноге убитого товарища». Думаю, что майор с оперативным опытом мог бы заворожить юную иностранку рассказами, как он борется с русской мафией, чтобы она не проникла на благословенный Запад.