Кировская весна 1931-1935 - [2]

Сахар, конечно, быстро убрали, смахнув с него непрошеных гостей, а палатку пришлось перенести на новое место.

Не успели прийти в себя от этого приключения, как вновь услышали крик, на этот раз из леса. Смешно размахивая над головой руками, на поляну выскочил отрядный барабанщик Егорушка, а за ним в воздухе гнался рой ос. Только дым от костра избавил беднягу от преследователей. Всхлипывая, почесывая раздувшуюся скулу, Егорушка рассказал, что, собирая дрова, увидел у ствола дерева небольшой серый комочек. Оторвал он комочек от дерева, а из него со страшным жужжанием стали вылетать и жалить встревоженные осы. Испуганный Егорушка бросил на землю злополучный клубочек, но осы преследовали его до самой поляны.

Долго смеялись ребята над этой незадачей. Но зато все узнали, как выглядят осиные гнезда, и впоследствии, когда натыкались на них, относились к ним с должным трепетом.

Походное время пробежало быстро, и вот ребята уже на платформе ожидают отправления поезда.

{2}

– Ну что, ребята, как, понравился вам поход? – спросил вожатый.

– Очень понравился – бойко ответил Миша Боровнюк.

– Тогда, может, летом поедем в пионерский лагерь?

– Леш, а что такое пионерский лагерь? – спросил Костя.

– Пионерский лагерь, ребята, это такое место, где мы вместе проживем 3 недели, без родителей, только пионеры и вожатые.

– Этот лагерь тут будет, на шестой версте? – спросил Егор.

– Нет. Сам я, пока был пионером, в лагере отдыхал не раз, и все время в разных местах. Первые наши лагеря вообще были шалашными городками в красивом месте, вроде этого. Еловый лапник был нам и постелью и крышей.

– Здорово! – восхищенно воскликнул Миша.

– Но были и трудности. В дождь шалаши протекали. Бывало, если несколько дней подряд дождь, кто-то и простужался. Обеды мы готовили в самодельной печи, вырытой на склоне обрыва. Картошку пекли на костре. Продуктов не хватало. Собирали ягоды, грибы, щавель, шиповник.

– Я не поняла, ты нас отговариваешь, что ли? – спросила Женя Петрова.

– Нет, ребята. В последние два года почти повсеместно от шалашных городков постепенно перешли к брезентовым палаткам, а кое-где и начали обживать пустующие деревянные дома.

– Ладно, палатка тоже здорово, – согласился Миша.

– А что мы там будем делать? – спросила Женя

– Как и здесь – зарядка, игры на свежем воздухе, песни, походы, костры. А кроме этого, будут еще лекции и диспуты – ответил Леша.

– Я за, давайте поедем в лагерь – предложил Миша Боровнюк.

– Я тоже поддерживаю, но нужно поговорить и с родителями – сказала Женя Петрова.

25.06.31 Светланка Сталина

/Примечание Автора. Светланка Сталина (дочь Иосифа Виссарионовича Сталина /

– А знаешь, наш отец был грузином – огорошил Вася свою сестру, пятилетнюю Свету.

– А что означает это слово? – спросила брата изумленная Света.

– Они ходили в черкесках и резали всех кинжалами – важно пояснил Вася с высоты 11-летнего возраста.

{3}

* * *

Солнечный дом, в котором шло их детство, принадлежал раньше младшему Зубалову, нефтепромышленнику из Батума. Он и отец его, старший Зубалов, были родственниками Майндорфа, владельца имения в Барвихе. Майндорфу принадлежала и вся округа, и лесопилка возле Усова, и станция Усово, почта, ветка железной дороги до лесопилки (теперь запущенная и уничтоженная), а также весь чудный лес до Одинцова, возделанный еще лесником-немцем, с сажеными еловыми аллеями по просекам, где ездили на прогулки верхом – все это принадлежало Майндорфу. Зубаловы же владели двумя усадьбами, расположенными недалеко от станции Усово, с кирпичными островерхими, одинаковой немецкой постройки, домами, обнесенными массивной кирпичной изгородью крытой черепицей. А еще Зубаловы владели нефтеперегонными заводами в Батуме и в Баку.

Иосифу Виссарионовичу Джугашвили и Анастасу Ованесовичу Микояну хорошо было известно это имя, так как в 1900-ые годы они устраивали на этих самых заводах стачки и вели кружки. А когда после революции, в 1919 году, появилась у них возможность воспользоваться брошенными под Москвой в изобилии дачами и усадьбами, то они и вспомнили знакомую фамилию Зубаловых. Микоян с семьей и детьми, а также Ворошилов, Шапошников, и несколько семей старых большевиков, разместились в Зубалове-2, а Сталин с женой – в Зубалове-1 неподалеку, где дом был меньше. На даче у Микояна до сего дня сохранилось все в том виде, в каком бросили дом эмигрировавшие хозяева. На веранде мраморная собака, – любимица хозяина; в доме – мраморные статуи, вывезенные в свое время из Италии; на стенах – старинные французские гобелены; в окнах нижних комнат – разноцветные витражи. Парк, сад, теннисная площадка, оранжерея, парники, конюшня – все осталось, как было. И так приятно Светлане всегда было, когда она попадала в этот милый дом добрых старых друзей спустя многие годы, войти в старую столовую, где все тот же резной буфет и та же старомодная люстра, и те же часы на камине.

Сталинская же усадьба без конца преобразовывалась. Сталин немедленно распорядился расчистить лес вокруг дома, половину его вырубили, – образовались просеки; стало светлее, теплее и суше. Лес убирали, за ним следили, сгребали весной сухой лист. Перед домом была чудесная, прозрачная, вся сиявшая белизной, молоденькая березовая роща, где они, дети, собирали всегда грибы. Неподалеку устроили пасеку, и рядом с ней две полянки засевали каждое лето гречихой, для меда. Участки, оставленные вокруг соснового леса, – стройного, сухого – тоже тщательно чистились; там росла земляника, черника, и воздух был какой-то особенно свежий, душистый. Только позже, когда Светлана стала взрослой, она поняла этот своеобразный интерес отца к природе, интерес практический, в основе своей – глубоко крестьянский. Он не мог просто созерцать природу, ему надо было хозяйствовать в ней, что-то вечно преобразовывать. Большие участки были засажены фруктовыми деревьями, посадили в изобилии клубнику, малину, смородину. В отдалении от дома отгородили сетками небольшую полянку с кустарником и развели там фазанов, цесарок, индюшек; в небольшом бассейне плавали утки.