Через много лет, обследуя все эти ходы, я наткнулась на нишу, прикрытую грудой камней, а когда отодвинула камни, поняла, что передо мной могила Пятницы. Видимо, доктор Смит отравил его, а потом спрятал здесь. Но теперь от верного Пятницы остались одни косточки.
Саймон довольно давно догадался, что доктором двигало стремление не дать моему ребенку родиться живым, — тогда ничто не помешало бы Люку стать хозяином «Услад» и жениться на Дамарис.
— Вот по этой-то причине, — объяснил мне Саймон, — я и начал уделять ей внимание. Я видел, что она не слишком-то увлечена Люком, скорее притворяется увлеченной, и подумал: «Интересно, как поведет себя отец, если за ней начнет ухаживать кто-то еще?»
— Ну что ж, эта причина не хуже другой, — заметила я.
— Какой другой? — вскинулся Саймон.
— Да той, что такую красавицу, как она, вряд ли еще встретишь.
Саймон расплылся от удовольствия, и теперь, когда я так хорошо его знаю, я понимаю, что ему гораздо приятнее была моя ревность, чем чары Дамарис. Когда он надолго остановил взгляд на моем сыне, я уловила сожаление, омрачившее его лицо, и спросила:
— Что с вами, Саймон? Почему вы так на него смотрите?
И он, глядя мне прямо в глаза, сказал:
— Великолепный парнишка. Но у него есть один недостаток.
— Какой?
— Ему следовало быть моим.
Так он сделал мне предложение, и потому-то, лежа в кровати с сыном, жадно чмокающим грудь, я испытала счастливейшие минуты в моей жизни.
Всю ту весну и лето мы с Саймоном строили планы. Мой маленький Габриэль был наследником «Услад», а значит, ему надлежало расти и в «Усладах», и в «Келли Грейндж», так что надо было думать, как объединить оба поместья.
Вернулся наконец дядя Дик, и как радостно было наслаждаться нашим прояснившимся теперь столь близким родством.
На следующее Рождество я венчалась с Саймоном, и к алтарю меня вел дядя Дик. А шагая от алтаря уже об руку с Саймоном, я думала: «Вот и завершается начальный этап моей жизни» — и гадала, что ждет нас в будущем, какие бури прогремят над нами. Ведь характеры у нас обоих слишком независимы. Вряд ли наш союз будет безоблачным. Чересчур мы упрямы и неуступчивы.
Однако когда за стенами церкви нас встретило яркое рождественское солнце, настроение у меня изменилось. Я поняла, что бояться нечего. Ведь мы любим друг друга, а любовь побеждает все страхи и сомнения.
