Киоко - [10]

Но даже та атмосфера, что в этот ранний час царила в баре, заставляла нервничать негра, назвавшегося Ральфом. Он заказал «Сэвен ап», и, когда Фатима сказала ему, что есть только имбирный эль, он ответил с любезной улыбкой на дрожащих губах, что это его любимый напиток. Девушка была намного спокойнее. Она выглядела совсем невинно, но меня смутила ее невозмутимость. Именно ее спокойствие вызвало мои подозрения. Я подумал: а не работает ли она в какой-нибудь общественной организации, иммиграционном бюро, на таможне, в полиции или в Министерстве здравоохранения? Сейчас-то я понимаю, что мысль была идиотской. Девушка была слишком молода, одета примерно так же, как и все мы, но я не понимал, зачем она задавала все эти вопросы о Хосе в Кубинском землячестве и пришла теперь ко мне. Мой бар не развлекательное заведение в стиле «тропикано», с соусом сальса в американском исполнении, предназначенное для воскресных вылазок туристов или яппи. Я прошу клиентов воздержаться от купли-продажи наркотиков и поножовщины, но, за исключением этого, здесь случается многое: члены картеля проводят свои встречи, нелегальные иммигранты назначают свидания с родственниками, порой можно увидеть группы оппозиции из Доминиканской республики, главарей никарагуанской «Контры» или проституток без виз, которые до середины ночи рассказывают друг другу о своих злоключениях. Мое заведение бесценно для всех этих людей, и существует одно негласное правило, которое предписывает: не создавать мне неприятностей. Если бы у меня отняли лицензию и бар закрылся, больше всего пострадали бы они сами. Во всем испанском Гарлеме только здесь они могут обсудить свои дела, не заботясь о посторонних взглядах. Понятно, что мне тоже не очень хотелось, чтобы полицейские совали сюда свой нос. До сих пор ни один чиновник не набрался еще храбрости прийти сюда. Девушка, хотя я смотрел на нее очень пристально, даже не пыталась отвести взгляда, она все улыбалась мне, похоже, она была очень вежливой. Без сомнения, вероятность того, что она и сопровождающий ее черный простофиля были офицерами полиции, практически равнялась нулю. Но я человек осторожный. Чтобы выжить в этом городе, латиноамериканцы должны быть прежде всего осторожными.

Фатима поставила перед посетителями апельсиновый сок и имбирный эль. Девушка даже не притронулась к своему стакану. Ее взгляд был глубоким и серьезным. Такой же сосредоточенный, как у маленькой девочки, ожидающей своей очереди на корабль беженцев с моей родины. Отчего может стать таким серьезным взгляд столь молоденькой и красивой азиатской девушки? Я приготовил дайкири без льда. Коктейль этот изобрели в одном из гаванских баров, но обычно его готовят со льдом. Я не пользуюсь миксером. Шум миксера напоминает мне суматоху Гаваны. Большинство клиентов обожают мой дайкири. Один из руководителей колумбийского картеля даже спросил однажды рецепт, но его просто не существует. Чтобы сделать хороший коктейль, рецепт не нужен. Если возможно, нужно взять самый лучший ром — кубинского производства, «Карибский клуб», но его здесь не найти.

Торговля с Кубой запрещена. Что является решающим фактором для приготовления хорошего коктейля, так это сохранение пространства между жидкостью и стаканом. С точки зрения физики это невозможно. Для хорошего смешивания и одновременно создания пространства между спиртовой жидкостью и стаканом нужна своего рода злость. Если ты пребываешь в расслабленном состоянии, то можешь сделать только водянистые коктейли. Секрет приготовления крепкого дайкири в том, чтобы собрать всю свою жестокость, родившуюся от безысходности. Именно поэтому лучшие бармены в основном гангстеры или беженцы.

— Мы ищем Хосе, — произнес наконец этот кретин Ральф. — Вы Пабло, не так ли? —

Я кивнул, покачивая шейкер. — Вы дядя Хосе, так ведь?

Фатима взглянула на меня. Вид у нее был одновременно обеспокоенный и заинтригованный. Эта особенность присуща всем кубинским женщинам.

— Хосе больше нет, — сказал я этому мистеру Ральфу.

— Нет — что вы этим хотите сказать?

Я взглянул на девушку, криво улыбнувшись. Она продолжала смотреть на меня не мигая. Хосе, должно быть, насолил им чем-то, наверняка насолил. Этот парнишка с самого раннего детства не мог даже задницу себе подтереть как следует. А все Алисия, моя старшая сестра, слишком она его избаловала. Алисия умудрилась вывезти с Кубы свои драгоценности, поэтому у мальчишки было золотое детство. Хосе никогда не приходилось пухнуть с голоду.

Однако это сделало его слабаком, гомосексуалистом, жалким типом, позволяющим измываться над собой своим армейским товарищам.

— Хосе умер, — сказал я мистеру Ральфу.

— Как это? — переспросил он своим глуповатым тоном, который очень подходил к его лицу.

— Вы что, не слышите? Он УМЕР! А вы из полиции?

Слово «полиция» привлекло внимание всего зала, и все уставились на Ральфа. Даже старый перуанец с затуманенным алкоголем рассудком среагировал на «полицию» и поднял голову.

— Эй, не шутите так! — Глуповатое лицо Ральфа посерьезнело. Но он мог сердиться сколько угодно, я его не боялся. Проблема была в девушке. В тот момент, когда она услышала от меня, что Хосе мертв, у нее на лице появилось странное выражение. Я никогда еще ни у кого не видел такого.