- Рисунок не сходится.
- Верно. Блюдо склеено. Скол черепков совпал, цвет одинаковый, а Орнамент словно от разных ляганов.
- Значит, асимметричный рисунок, - заявил Паштет. - Или художник был сумасшедший,
- Дилетантское заявление.
- А не могла эта тарелка служить для каких-либо религиозных целей? - спросила Варя.
- Не могла! - воскликнул Олег. - Так мыслят ленивые археологи, которые ищут легкий ответ. Не знают, как определить предмет, - относят его к культовым, то есть к религиозным. Но ты у нас археолог начинающий, а потому хвалю за версию. Кстати, я тоже не знаю, в чем разгадка.
В это время кто-то протопал по кабинету, и тут же в дверях кельи нарисовался высокий черноволосый парень.
- Здравствуйте, Олег Никитич! - сказал он. - С приездом! Как поживает Питер?
Так ребята познакомились с Маратом, знаменитым (так представил его Олег) нумизматом, знатоком древних монет. Он уже три года работал на Шахрухие, и в первый же год ему повезло. Рядом с городищем бульдозерист планировал пашню, сдвинул пласт земли, а там оказался крупный клад медных монет, около полутора тысяч. После экспедиции Марат принимал участие в лабораторной обработке клада, а потом сделал о нем доклад в секции: рассказывал, какого они века, сколько медных приравнивалось к одной серебряной, что можно было купить на одну серебряную таньгу, сколько стоила лошадь и сколько платили повару в медресе. А прошлой осенью он делал доклад в самаркандском институте археологии.
Марат не поехал на раскопки, потому что весной сломал руку и нужно было снимать гипс. Теперь сломанная рука отличалась от целой лишь небольшим утолщением в запястье. Марат все время им вертел - разрабатывал руку. Теперь он дожидался Валерия Ивановича, чтобы ехать в Шахрухию, и сказал, что в этом году там пятнадцать ребят, девчонок нет, а из взрослых, кроме Лерыча, Харитон - археолог и повариха.
Договорились, что Олег пойдет в институт археологии, а Марат с ребятами - в город, и ночевать они будут у Марата.
Глава 6
ЖЕМЧУЖИНА ВСЕЛЕННОЙ
Солнце поднялось высоко, и стало по-настоящему жарко. Шли по мягкому асфальту, как по резине. Улицы заполнились народом, запестрели, зашумели. Кроме европейской одежды - тюбетейки, халаты-чапаны, а у некоторых мужчин мягкие кожаные сапоги с блестящими резиновыми галошами. Много женщин в свободных платьях из радужного панатласа, а под ними яркие шароварчики с золотой или серебряной нитью. И косички у девушек с вплетенными побрякушками. Сорок штук! И все кругом очень смуглые, бронзоволицые. Туристов сразу отличишь.
На прилавках под навесами груды фруктов, стопки лепешек, подвешены светящиеся кисти винограда - фиолетовые, зеленые и розовые и янтарные дыни в плетенках. В ведрах цветы, а у одной тетки в тазу плавают головки роз. Шашлычники у длинных металлических мангалов на высоких ножках переворачивали шампура с мясом, испускающим дивный дымный дух, щекочущий глаза и ноздри. Возле уличного тандыра - печки, похожей на круглый толстобокий сосуд, наблюдали, как лепешечник в длинной рукавице бросает на внутренние раскаленные стенки пирожки с мясом - самсу, а они прилипают и жарятся.
Сувенирные магазины были полны коврами, сундуками, обитыми цветной жестью, шитыми золотом шелковыми и бархатными халатами, вышитыми накидками - сюзане, женскими украшениями: ожерельями, браслетами и странными кокошниками с металлическими подвесками и бусинами - тилля-кош они называются, «золотые брови». Ну и, конечно, много яркой расписной глазурованной керамики и глиняных фигурок козликов, коней, баранов и сидящих баба-ев - стариков.
- Я хочу купить Олегу осла, - заявила Гера, и Паштету стоило большого труда ее отговорить.
Разумеется, самаркандскими глиняными ослами Олега не удивишь. Но здесь было много и живых, всамделишных, запряженных в повозки. Они неторопливо, спокойно цокали копытцами среди машин и стояли вместе с ними «припаркованные».
А еще деньги. Надо было лх обменять на узбекские. Сумы - бумажные деньги, таньга - монета. Пятьсот сумов - один доллар. Заграница!
Перевалило за полдень, настало время кок-чая. Здесь популярны не кафе, а чайные - чайханы. И не столики со стульями стояли на открытых террасах, а большие низкие помосты - шипаны, застеленные коврами и одеялами, а на них низенькие широкие столы - пантахты, покрытые скатертями - дастарханами. И все пили кок-чай, зеленый чай.
- Как можно пить горячее в сорокаградусную жару? - удивлялась Гера.
- Освежает лучше холодного, - сказал Марат. - Сами увидите.
Пока он стоял в очереди, сняли обувь, как это делали все, забрались на шипан и устроились на ковре перед пантахтой. Паштет сидел в позе лотоса и с наслаждением шевелил голыми пальцами. Они рассматривали людей на улице и картины на стене: подсолнухи в кувшине и какое-то народное действо. Табличка под этой картиной гласила: «Самаркандский народ встречает Николаева и Терешкову».
- Старая картина, - сказала Гера. - Николаев и Терешкова летали в космос еще до нашего рождения.
Марат принес три заварочных фарфоровых чайничка и объяснил, что наливают по половинке пиалы и пьют небольшими глоточками, чтобы почувствовать вкус и аромат. Окружающие так и делали: наливали понемногу и не спеша пили перламутрово переливающийся в белом фарфоре кок-чай. И разговаривали. Напротив, опираясь на валик - люли, сидел бабай в чалме и пиджаке с орденами.
