Кинжал убийцы - [68]

Аллин выкрикивала приказы. Я слышала беготню со всех сторон, но не могла отвести глаз от лица Гуиналь. Затем молодая дворянка растворилась передо мной, повиснув в воздухе как тень. Я моргнула, и Гуиналь снова была тут, но двери кают позади нее, корма, Аллин и все остальное стали нереальными, словно дым. Все исчезло в безликом сером тумане. Казалось, «Эринго» и все на борту — это просто обман зрения, подобно воспоминанию о пламени свечи, задутой в темной комнате.

Я прикусила губу и ощутила металлический вкус крови. Я все еще слышала крики Аллин. Я все еще вдыхала противный запах пота — запах моего страха — и гарь «Бешеного Пса». Я все еще чувствовала палубу под ногами и руки дворянки, сжимающие мои пальцы как тиски. Я представила себе ее лицо, каждую деталь ее платья. Гуиналь втянула меня в это и, Дрианон спаси меня, она меня отсюда вытащит, иначе ей не поздоровится.

Цвета побежали по краям серого тумана. Они ускользали, когда я пыталась на них посмотреть, но вскоре обрели силу и глубину. Появились какие-то формы, поначалу трудноразличимые, ибо мое истинное окружение накладывалось на те образы из царства Полдриона.

Мы были в частоколе с пленниками. Я бы вырвала свои руки у Гуиналь, но барышня держала их крепко.

«Мы здесь не более чем тени». Ее невысказанные слова эхом прокатились в моей голове, и я вспомнила, как поклялась однажды, что пусть лучше окажусь изнасилованной, чем снова почувствую то мерзкое вторжение чужой воли.

Кучка пиратов распахнула ворота, размахивая мечами и дубинками. Два пленника в лохмотьях сидели у самого входа. Их грубо поставили на ноги, заломив руки за спину. Остальные попятились, слишком испуганные, чтобы бежать, сломленные как телом, так и духом. Я попыталась разглядеть Паррайла или Налдета среди этой измученной и грязной толпы.

Еще три человека стремглав вбежали в частокол, двое мужчин и одна женщина, все трое не слишком высокие и примерно одного возраста с Темаром и Гуиналь. Женщина была в оливковой юбке, мужчины — в серовато-коричневых бриджах; со своими светлыми волосами, они могли сойти за родственников Сорграда. Все трое носили рубахи, зашнурованные до самой шеи, но я тем не менее заметила под ними безошибочный блеск серебра. Единственными эфирными колдунами, носящими цепи, были…

— Эльетиммы. — Ненависть Гуиналь прозвенела в моей голове.

Первый колдун грубо сжал руками голову пленника, и он скорчился в тех беспощадных тисках. Я не слышала криков несчастного, но эхо его боли отозвалось в заклинании Гуиналь, и я почувствовала ее как удар в затылок. Бросив пленника, эльетимм с той же жестокостью схватил второго. Мужчина дернулся в конвульсии, и меня снова ударило болью, но озадаченный колдун в ярости отшвырнул его в сторону.

Эльетиммка пролаяла какой-то приказ, и пираты двинулись вперед. Пленники в ужасе бросились врассыпную, будто овцы, внезапно обнаружившие волка в своем загоне. Один парень побежал к воротам, но два пирата повалили его на землю. Видя его вдавленным в грязь, второй эльетимм положил руку на сальные волосы мальчишки. Сердито качая головой, колдун выхватил у пирата дубинку и в зверской досаде разнес своей жертве череп.

Я увидела Налдета и Паррайла. Оба пытались спрятаться за чужими спинами, но то же самое делали и остальные. Они напоминали стаю гусей, удирающую от своры собак. Борясь друг с другом, пленники выталкивали более слабых, и те становились легкой добычей алчных пиратов. Вскоре поплатился жизнью из-за врожденной мягкости и Паррайл.

Пират с прогнившим носом потащил ученого к эльетиммке. Паррайл был без рубахи, весь грязный, но даже под грязью были видны ребра и синяки — свидетельства непрестанной жестокости. Ученый споткнулся и упал, но пират не дал ему встать на ноги и поволок по загаженной земле. Он бросил парня лицом вниз перед колдуньей, встал коленями на его ноги и вывернул ему руки за спину. Паррайл отчаянно закрутил головой, пытаясь избежать прикосновения женщины.

К моей невыразимой радости, боль исказила лицо эльетиммки, едва она дотронулась до него, но, увы, на ее крик сбежались другие колдуны.

— Кто ты? Откуда ты? С кем ты говоришь?

Я не знаю эльетиммского, но поняла их резкие вопросы, эхом заметавшиеся вокруг моих мыслей.

Ученый закутался в непокорность.

— Не скажу.

— Кто тебя научил? — Страх и ненависть проскользнули в вопросе эльетимма, но его Высшее Искусство разрезало Паррайла как нож.

Словно мелькнувшую страницу в открытой и тут же захлопнутой книге, я увидела ментора Тонина, наставника Паррайла в далеком Ванаме.

— Ты не можешь противиться нам. — Злое удовлетворение окрасило хор мыслей эльетиммов. Тот миг единства прошел, и все трое напали на ученого с безжалостным допросом.

— Кто ты?

— Где твои друзья?

— Кто предал Мьюрдарча?

Неужели мы так и будем на это смотреть? Я хотела встряхнуть Гуиналь за плечи, настоять, чтобы она вытащила оттуда парня, чтобы сделала что-нибудь, но я не посмела. Вдруг эти ублюдки насторожатся? Вдруг они поймут, что мы подслушиваем? Страх за себя и за Паррайла комом встал в моем горле, едкий, как желчь.

Бесцветный огонь на миг осветил реальность. Далекий частокол побледнел, и я отчетливо увидела «Эринго». Страшная боль от сломанной кости пронзила мое запястье, хотя я знала, что это не моя травма.