Кинжал Челлини - [11]

Даже теперь я не решил, как буду действовать. Идти туда не хотелось. Стоит мне перелезть через забор, как я окажусь в опасном положении. В случае провала, тюрьма — далеко не самое худшее, что мне грозит. Уж Редферн не упустит шанса избавиться от Флойда Джексона. Он только и ждет, когда я подставлюсь.

Паркер зажег матовый плафон. Я различил очертания рук, головы, плеч Доминика.

— Вот код сейфа, — сказал он. — Его легко запомнить. Я записал на бумажке. Один полный поворот вправо, половина поворота влево, затем снова полный вправо и еще полповорота вправо. Между каждым движением делай паузу, необходимую для срабатывания механизма. Не спеши. Без пауз замок не открыть.

Он протянул мне листок.

— А деньги? — спросил я.

— Больше ты ни о чем не думаешь, — раздраженно бросил он. Тут Паркер ошибался, но говорить ему сейчас о Веде Ракс я счел неуместным. — На, возьми и думай о деле.

Он вручил мне две сотенные бумажки. Свернув их, я спрятал деньги в портсигар. Мне следовало теперь заехать Паркеру кулаком в челюсть, вышвырнуть его из машины и уехать, но я хотел увидеть Веду. Я запомнил вкус ее губ.

— Пудреница лежит в сейфе на второй полке. Ты сразу ее увидишь. Это маленькая золотая коробочка толщиной в полдюйма. Сотни женщин пользуются такой. Вместо пудреницы положишь кинжал.

— Эх, если бы эта крошка спала, пристегнувшись цепью к кровати, — сказал я. — Продай ей мою идею.

Он открыл дверцу машины и нырнул в темноту. Я последовал за ним. Теперь я разглядел верхний край стены. Мы прислушались. Ничто не нарушало тишину. Интересно, отвязана ли собака, подумал я: воспоминания о волкодаве повергали меня в дрожь.

— Готов? — нетерпеливо сказал Паркер. — Ты должен вернуться до появления луны.

— Да, — сказал я, помахивая тростью, и пожалел о том, что не взял с собой револьвер.

Он размотал веревку, я взялся за крюк. С третьей попытки мне удалось зацепиться им за край стены.

— Ну, пока, — сказал я. — Не спи. Вдруг удирать из дома я буду гораздо быстрей, чем полезу в него.

— Смотри, Джексон, не пытайся нас перехитрить, — сказал он.

Я не видел лица Паркера, но по его голосу понял, что он говорит сквозь стиснутые зубы.

— Ты не получишь ни доллара, если не принесешь пудреницу.

— Будто я этого не знаю, — сказал я и взялся за веревку. — Кинжал у тебя?

— Я подам его наверх. Обращайся с ним бережно. Не ударяй его. На нем не должно быть царапин.

По веревке я добрался до колючей проволоки. Держась одной рукой за узел, я взял кусачки и занялся проволокой. Туго натянутая, она могла хлестнуть меня по лицу; я действовал осторожно. Наконец я справился с ней.

— Порядок, — произнес я в темноту и оседлал стену.

Я бросил взгляд в сторону дома, но ничего не увидел.

— Держи, — прошептал Паркер. — Осторожней с ним.

Я опустил руку, и вскоре мои пальцы нащупали футляр.

— Взял, — сказал я.

Засовывая его к себе в карман, я добавил:

— Здесь такая темень, хоть глаза выколи. Чтобы найти боковую дверь, мне потребуется время.

— В нескольких ярдах от забора, справа от тебя, есть дорожка. Она ведет прямо к дому. Ты не заблудишься.

— Ты здорово подготовился, а? — сказал я, подтянул веревку, спрыгнул со стены и очутился в саду.

Я замер, стоя на траве и держась рукой за забор. Прислушался. Я услышал лишь собственное дыхание и биение моего сердца. Я еще не решил, как мне поступить. То ли, обождав немного, вернуться назад и сказать Паркеру, что мне не удалось открыть сейф, то ли пойти вперед, рискуя нарваться на собаку или охранника.

Если охранники схватят меня с пудреницей в руках, я не сумею защититься от Редферна. Но я сгорал от любопытства. Я не поверил Горману. Человек его склада не станет тратить полторы тысячи долларов, чтобы выручить женщину. Пудреница или какая-то другая вещь, хранящаяся в сейфе, представляла большую ценность. Иного объяснения я не находил. Я не собирался отдавать этот предмет Горману. Мне надоел Сан-Луис-Бич, я устал от безденежья, от своего жалкого положения. Пошевелив мозгами, я мог сорвать большой куш. Вдруг вырученная сумма окажется так велика, что мне хватит ее на несколько лет? Игра стоила свеч. Я решил рискнуть.

Все эти соображения промелькнули в моей голове за какие-то пять секунд; и вот я уже крался по дорожке к дому. Благодаря туфлям на резиновой подошве, я шел бесшумно, как привидение. Я не спешил и двигался пригнувшись. В одной руке я держал фонарь, в другой — трость, воспользоваться которой был готов в любой момент. Наконец я оказался на лужайке. Слева на фоне неба чернел громадный каменный дом. Света нигде не было.

Огибая лужайку под прикрытием деревьев, я беспрестанно думал о собаке. Обученный сторожевой пес не подает голоса. Приближаясь к вам, он стелется вдоль земли; вы узнаете о его присутствии лишь в тот момент, когда он хватает вас клыками за горло. Моя рубашка скоро прилипла к спине, а нервы натянулись до предела. Тропа обрывалась около ступенек, ведущих на террасу. Я вспомнил план: путь к боковой двери шел через эту террасу, затем следовало подняться на вторую террасу и обогнуть угол дома. Если меня заметят идущим по террасе, я не смогу нигде укрыться.

Я замер возле последнего дерева и стал всматриваться в террасу до боли в глазах. Сначала я ничего не увидел, затем различил широкие белые ступени и балюстраду. Я продолжал вглядываться и прислушиваться; я знал: отойдя от дерева, я отрежу себе путь к отступлению. Я хотел убедиться в том, что впереди нет ни людей, ни собаки.