Киномания - [270]

Ответ: Только очень отдаленно. Я говорил, что чувствую себя малым творцом, ибо в этом искусстве есть нечто такое, отчего кажется, будто ты оживляешь прах.

Ко всему этому брат Арно де Бон добавил следующее замечание: Ваши преосвященства, настали смутные дни для Матери Церкви. Ложные учения распространились по Лангедоку, и в первую очередь эта извращенная проповедь катаров, которая угрожает самому существованию нашей веры. Вот почему я считаю, что изобретенные Раймоном Лизье подвижные картинки есть дьявольское искушение, способное соблазнить, как змий соблазнил праматерь Еву, всех, кто приходит смотреть на эти богопротивные образы. А потому я взываю к вам, мои собратья-инквизиторы, и прошу найти и уничтожить все эти средства введения в соблазн и наказать их изготовителей как растлителей душ. Далее по всему графству Фуа распространить извещение, что все, кто видел эти представления, заражены губительной ересью и могут быть подвергнуты проклятию, а потому должны как можно скорее исповедоваться, дабы этот грех был им отпущен.

После заявления брата Арно де Бона и по зрелом размышлении их преосвященства епископы и следователь один, два и три раза во имя милосердия увещевали, просили, обязывали вышеназванного Раймона отказаться от богомерзкого заблуждения и ереси катаров, выдать своих компаньонов, сообщников и единоверцев, умоляя их вернуться в лоно Римской церкви.

На что обвиняемый ответил, что он не знает, в чем состоит его ересь, что он бедный неграмотный человек, верит только в то, чему его научили в детстве, и отказаться от этой веры не в силах, потому что он и в самом деле верит, что мир разрывается между светом и тьмой и ни один человек не знает, какой из богов выйдет победителем.

Соответственно их преосвященства епископы и следователь постановили, что Раймон Лизье должен быть возвращен в замок Алеман и подвергнут пытке, пока не выдаст имена сообщников, помогавших ему создать богомерзкую поделку, которая воистину является игрой дьявола. После чего он и все замешанные в создании названного устройства в наказание за их преступные действия должны быть подвергнуты строжайшему заточению, пока суд не вынесет приговора. Кроме того, собственность вышеозначенного Лизье должна быть конфискована в пользу Матери Церкви, а прочие лица, изобличенные как владельцы богопротивного изобретения, должны быть подвергнуты пристрастному допросу.

Представлено в епархиальный суд в Памье сего двадцать второго сентября в год Господа Бога нашего 1324-й магистром Гийомом Пейр-Бартом, нотариусом епархиального суда, который записал и выслушал все сказанное по приказу их преосвященств епископов и следователя.

Добавление: В среду, 30 ноября 1324 года, я, магистр Гийом Пейр-Барт, нотариус его преосвященства епископа Памье, явился лично в замок Алеман и по приказу их преосвященств епископов и следователя сообщил означенному Раймону Лизье, что тот должен лично явиться на следующий день и выслушать приговор по своему делу. Названный Раймон встретил этот день просто и чисто.

Приговор был вынесен и записан в Книге приговоров инквизиции. Раймон и его сыновья были переданы в руки светских властей и сожжены, а его жена до конца ее дней помещена в строгое заточение. Его младшее дитя, Эклармон, была пощажена и помещена в приют для бедных в Лиму.

Черный кот

[Как стало известно Джонатану от Зипа Липски, Макс Касл совместно с Эдгаром Ульмером, легендарным режиссером с «Поверти-роу», в 1934 году снял на студии «Юниверсал» два фильма — «Доктор Зомби» и «Черный кот». Незадолго перед своей смертью Ульмер отослал Джонатану рецензию на его работу, посвященную творчеству Касла. Как явствует из письма Ульмера, его дружба с Каслом оборвалась во время работы над «Черным котом». В последующие годы карьера Касла продолжала идти под уклон, а Ульмер стал «королем низкобюджетных фильмов», как назвал его Питер Богданович^{391}. Лучшие из его фильмов, в особенности «Окольный путь», «Жестокость» и «Черный кот», стали классикой низкобюджетного кино. Джонатан, видимо, чувствовал, что не следует доверять той злобной и пренебрежительной оценке, какую Ульмер дал Каслу, а потому решил не включать сведения, содержащиеся в этом письме, в свое исследование творчества Касла.]

22 января 1971 года

Уважаемый мистер Гейтс,

Я получил вашу рукопись и внимательно ее прочел. Я надеюсь, вы поймете мое нежелание отвечать на многочисленные вопросы, заданные Вами и касающиеся моих отношений с Максом Каслом. Для меня это весьма болезненная тема, которую я предпочитаю избегать.

Это правда, что мы с Максом были друзьями много лет, со времен совместной работы на студии «УФА» в Германии. Можно сказать, что там мы получили первые уроки мастерства. Но вы сильно преувеличиваете, когда пишете, что Макс, будучи совсем молодым человеком, внес немалый вклад в создание «Калигари» и других фильмов, снятых на «УФА». Вряд ли его можно назвать гением камеры. И если кому и воздавать хвалу за новаторский экспрессионизм в «Калигари», то скорее уж мне — я совершенствовал этот прием на протяжении всей своей карьеры, хотя это и не было оценено по достоинству. Нет, я не стану говорить, будто научил Макса всему, что он знал, но такое утверждение недалеко от истины.