Кинокава - [4]

– Феодализм остался в прошлом. И нечего так суетиться только потому, что девушка выходит замуж.

Однако Нобутака не собирался сдаваться. Он послал за дочерью и осведомился о ее желаниях. Хана подняла на отца глаза и проговорила:

– Мне бы хотелось выйти за господина Матани, потому что Мусота ближе к Вакаяме, чем Суданосё.

Тоёно рассмеялась, прикрывая рот рукой, когда узнала от внучкиной служанки Току, какой ответ Хана дала отцу. Годы, проведенные в главном городе провинции Кии, явно не прошли для Ханы бесследно. Похоже, девочка уже наслышана о Кэйсаку Матани. Тоёно осталась довольна внучкой.

На брачное предложение Матани было дано официальное согласие, семьи обменялись подарками, и теперь женщины жили в предвкушении самой свадьбы. И все же Матани пришлось ждать почти два года – именно столько времени потребовалось Кимото, чтобы как следует подготовиться к брачной церемонии. Тоёно вместе с Ханой и Току отправилась в Киото и принялась собирать приданое. Почти год ушел на то, чтобы ремесленники изготовили на заказ изысканные лакированные изделия, которыми славится древняя императорская столица. Тоёно строго за всем следила, давала подробные указания насчет качества лака и позолоченного рисунка на свадебном паланкине Ханы, внешнего вида кото, подставки для зеркала и сундуков. Она также договорилась, что внучка возьмет несколько уроков у мастеров чайной церемонии школы Урасэнкэ и икэбаны школы Корю. Нобутака был поражен переменами, произошедшими с матерью, которая всегда отличалась прижимистостью, а тут в мгновение ока превратилась в транжиру. Он беспомощно вздыхал, убежденный в правоте древней поговорки: коли в семье три дочери (как, например, у Матани), готовься потуже затянуть пояс. Тоёно, чей муж переехал в ее собственный дом, тоже знала о финансовых трудностях Матани, а потому решила дать внучке все, что недополучила сама, и замыслила для нее роскошную брачную процессию.

Это была последняя возможность пожить вместе с Ханой, и Тоёно около трех месяцев провела с внучкой в Киото. Все это время две женщины посещали сады и храмы. Однажды, когда они любовались красными кленовыми листьями в саду Рёандзи, Тоёно повернулась к Хане, чтобы выразить свое восхищение. И попутно высказала одно серьезное замечание:

– Твоему будущему мужу пришлось ждать почти два года, но он ни разу не пожаловался. Я нисколько не сомневаюсь, что он человек исключительный. Тебе не стоит бояться этого брака.

Две осени прошло с тех пор, как Тоёно решила отправить Хану к Матани, и все два года она пыталась убедить себя в том, что приняла верное решение.

– Да, я знаю, – подняла голову Хана.

Тоёно поглядела на ее блестящие волосы, забранные в высокую прическу. Через некоторое время она поправила воротник кимоно Ханы и прошептала:

– Как же ты прелестна!

В глазах старухи блеснули слезы. Хана тоже была готова разрыдаться и задержала дыхание, чтобы не выдать своих чувств.

Тоёно молчала. Сказать больше было нечего. Более двадцати лет ее жизнь была крепко-накрепко переплетена с жизнью внучки, и вот теперь Хану навсегда отрывают от Кимото, даже на место упокоения предков она не вернется, когда настанет ее час умереть…

Хана же при мысли о том, что она вскоре освободится от кровных уз и станет самостоятельной женщиной, вдруг особенно остро ощутила свою близость с бабушкой.

Дамы вышли из павильона Мироку и начали спускаться по ступенькам, бегущим вниз по восточному склону горы. Утренний туман растаял без следа под лучами жаркого солнышка.

– Посмотрите на реку! Какой восхитительный оттенок зеленого!

Перед ними раскинулась водная гладь Кинокавы цвета морской волны.

– Красиво! – восхищенно выдохнула Хана.

– Красиво! – эхом повторила Тоёно, крепко вцепившись в левую руку внучки.

Рука об руку они добрались до подножия, где их тотчас обступили провожающие. Лодки были готовы тронуться в путь. Казалось, все жители Кудоямы и Дзисонъин пришли проводить невесту.

Сакико, парикмахер, кинулась поправлять прическу Ханы. Току открыла дверцу паланкина, стоявшего у пристани. Несмотря на то что в Японии совсем недавно появилось новое и очень удобное средство передвижения – рикша, – согласно древнему обычаю, который не могло не соблюсти семейство столь высокого положения, невеста должна была прибыть в дом жениха в лакированном паланкине.

– Мои наилучшие пожелания, – официально поздравила внучку Тоёно.

Хана молча склонила голову, подобрала рукава и села в паланкин. Току заботливо уложила на колени хозяйки куклу – в соответствии с традицией, бытовавшей в этой части страны, невеста отправлялась в новый дом с куклой Итимацу.

Вызванные из Вакаямы носильщики, залихватски ухнув, оторвали паланкин с Ханой от земли и доставили его на лодку. Аккуратно устроив паланкин в центре судна, мужчины разместились на корме.

– А она красавица! – сказал один из них.

– Прямо куколка, – прошептал другой. Тем временем лодочники устроили перекличку.

– Все готово?

– Готово!

Ладья невесты отчалила от пристани. И хотя провинция Кии отличается довольно мягким климатом, свежий воздух раннего мартовского утра холодил кожу женщин, одетых в украшенные гербами кимоно из китайского небеленого шелка с надлежащими поясами-оби. Свахи, нахохлившись, что твои оранжевые уточки, сидели рядышком в первой посудине, доверху нагруженной подношениями для родственников жениха и дарами, полученными невестой при заключении брачного договора. Пятидесятилетняя Току с сильно набеленным по случаю торжества лицом, на котором застыло выражение сосредоточенности, прислуживала хозяйке в лодке с паланкином, второй по счету в процессии.