Киммерийский закат - [4]

— И не пытайтесь оправдываться.

Впервые Курбанов заметил ее еще на конечной остановке. У станционного навеса брюнетка появилась вслед за ним, однако остановилась в пяти шагах, у киоска. Не скрывая своего интереса, жадным — именно жадным! — взглядом прошлась по его лицу, по облаченной в плотно облегающий серый плащ фигуре — только что прошел дождь, и с моря потянуло далеко не летней прохладой; по зеленой «адидасовской» сумке, очевидно, вмещавшей в себе все скромное состояние мужчины.

— Я не оправдываться пытаюсь, а понять, что за всем этим последует, — уведомил Курбанов, обращаясь к ее величественной спинке.

— За чем, «за всем этим»?

— За флиртом.

— Но ведь вам лучше знать, что именно должно последовать за… вашим флиртом.

— Точнее, за нашим с вами… Так сказать, обоюдным, — уточнил Курбанов.

Стрижка у брюнетки была довольно короткой, равной по всей голове, так что прическа напоминала германский шлем, а главное, что Курбанову она нравилась. Как нравилось и все остальное в этой женщине. Она вообще принадлежала к тем особам, которые попросту не могут не нравиться. Не зря же этот парень с луженым армейским затылком и в синеватом пятнистом френче так уставился на нее.

— Скорее всего, за ним последует остановка, на которой вам придется выйти.

— Не удивлюсь, если окажется, что это и ваша остановка.

— Уже хотя бы потому, что на вожделенной вами остановке пригородного поселка Южного обычно выходит большая часть пассажиров, — парировала женщина и, оглянувшись, победно и в то же время мстительно, улыбнулась.

3

Президент еще не знал, что это: путч, переворот, попытка ввести несанкционированное чрезвычайное положение? Но по составу входивших в группу людей понял: сами по себе они ничего, никакой силы и власти не представляют. Другое дело, что эта группа кем-то сформирована. Но кем именно? Председателем Верховного Совета Лукашовым? Шефом госбезопасности Корягиным? Нет, самим вице-президентом Ненашевым, единственным, кто в самом деле обладал хоть какой-то государственной властью? Но быть такого не может! Кто угодно, только не это ничтожество!

Последняя информация о Ненашеве, которая просочилась к нему из Москвы, была по-русски снисходительной: «ничего не поделаешь, вице-президент опять в запое!». И если уж путч возглавил этот человек… Не завидует он в таком случае ни стране, ни путчистам. Впрочем, он не завидовал им в любом случае, независимо от того, кто окажется во главе этого «стрелецкого бунта», но это пока что детали.

Русакова уже не раз, то ли прозрачными намеками, то ли прямо в лоб, спрашивали, как вообще такой человек, как Ненашев, мог оказаться в его вице-президентах?! Пусть бы уже досиживал до пенсии в своей «школе коммунизма»[3].

И хотя подобные вопросы-подковырки всегда выводили генсек-президента из равновесия, ответ его, как правило, был загадочно лаконичным: «Как попал, как попал? Да кое-как!». Он, Русаков — всего лишь руководитель демократической страны, а не император, которому корона дается по наследству. Кому неизвестно, что кадровые вопросы такого уровня в Союзе всегда решались коллегиально? И тут уж, извините…

Впрочем, налицо — классический, всему чиновничеству мира известный случай, когда подмоченная репутация второго лица становится лучшей гарантией прочности первого. Что же касается наследственных корон, то их тоже нередко снимали, причем вместе с головой.

…Но, предаваясь мимолетным размышлениям, Русаков неожиданно открыл для себя, что прямая связь с Кремлем не работает. Недоуменно взглянув, сначала на трубку, а затем — на стоявшего рядом со столом-пультом Веденина, генсек-президент проверил еще несколько трубок, в том числе красную, на аппарате главнокомандующего Вооруженными силами, который обязан был работать, даже если бы наступил конец света. Но который тоже «благополучно» не работал.

— Нас что, отрезали от мира? — почти испуганно спросил он помощника.

Прежде чем ответить Веденин лично «прошелся» по всем трубкам, по привычке поклацывая рычажками!

— Но такого просто не может быть! — округлились теперь уже и глаза помощника. — Такого вообще быть не должно!

— Если в этой стране чего-то и не может быть, так это того, чтобы охрана пропускала на территорию резиденции Президента людей, которых он к себе не приглашал, — резко ответил Русаков.

— В принципе — да, так оно и должно быть, — на удивление спокойно отреагировал Веденин. А ведь до сих пор он не раз бледнел от волнения и страха даже в тех случаях, когда для особых причин для волнения у него не было.

«Неужели решил, что со мной как с Президентом уже покончено? — прошел холодок по спине Русакова. — Что-то слишком уж независимо и раскованно ведет себя. Хотелось бы знать, кто ему эту уверенность внушил».

— Каким образом возникла вся эта «группа московских товарищей»? — резко спросил Президент. — По чьей воле? Кто ее формировал?

— Понятия не имею, — в том же непринужденном тоне молвил помощник, почти вальяжно пожимая плечами, словно речь шла о чьей-то чудаческой выходке.

— Только не юли, Иван Григорьевич. Все намного серьезнее, нежели ты себе представляешь.

— Да нет, представлять-то я себе представляю, но, судя по всему, за этой кремлевской делегацией стоит Лукашов. Или шеф службы безопасности. Полагаю, что вам определить будет легче, нежели мне.