Ким Филби - супершпион КГБ - [18]

Один из бывших членов общества «Апостол» считает, что для молодежи тех лет было характерно искреннее негодование по поводу создавшегося положения.

«Мы стояли на пороге войны. Она неотвратимо приближалась, но мы не хотели принимать в ней участие. Для любого здравомыслящего человека было ясно, что главная цель политики Великобритании заключалась в том, чтобы направить перевооруженную Германию на Восток. Мы не считали, что это удастся сделать или что это должно быть сделано. Это наполняло нас, наше сознание глубоким презрением к нашему старшему поколению, политическим деятелям и им подобным людям.

Это сделало меня, например, анархистом, во всяком случае, в том смысле, что я не ожидаю благородства или честности от какого-либо правительства. И я легко могу представить, что именно это презрение могло побудить людей, подобных Филби, Берджессу и Маклину, встать на позиции противоположной стороны. Немалая часть вины за это лежит на истеблишменте, частью которого они были. Поэтому их презрение было более личным, если можно сказать «подкожным». Перед серьезными трудностями стоит любое правительство или общество, не способные завоевать лояльность или какую-то часть великодушия своего молодого поколения».

Из сказанного видно, почему Кима влекло к коммунистам. Некоторые из его современников считают, что к тому времени Филби уже был коммунистом. Наиболее убежденным в этом был один из его коллег, Ричард Кларк, позднее сэр Ричард, руководящий сотрудник Уайтхолла. По возвращении Кима из Берлина между ним и Кларком возник спор по поводу неожиданного кризиса в Коммунистической партии Германии. «Почему Сталин ничего не сделал для поддержки немцев? — спрашивал Кларк. — Возможно, Сталин придерживался не таких уж левых позиций?» Кима это вывело из себя. «То, что сделал Сталин, и есть свидетельство его левых взглядов», — отвечал он. Ответ Кима убедил Кларка в том, что тот сделал окончательный выбор и является убежденным коммунистом. Как же произошло, что Ким вообще не вступал в коммунистическую партию.

В Москве Ким все разъяснил мне.

«В последний день пребывания в Кембриджском университете, летом 1933 года, я решил стать коммунистом. Я не знал, что предпринять и поэтому обратился к преподавателю, которого очень уважал. Это был специалист по марксистской экономике Морис Добб. Добб дал мне рекомендательное письмо к одной марксистской группе в Париже, вполне легальной и действующей открыто. Те в свою очередь связали меня с подпольным коммунистическим движением в Вене. В Австрии назревала критическая ситуация, и подпольные организации нуждались в добровольцах. Я помогал организовывать нелегальный выезд из страны коммунистов и социалистов, которых разыскивала полиция».

Сказанное как-то разъясняет вопрос о том, почему Филби официально не стал членом коммунистической партии. Данное обстоятельство дало Филби большие преимущества при поступлении на работу в британскую разведывательную службу — любая проверка показала бы, что фамилии Кима нет в списках членов партии, и он с чистой совестью мог заявлять, что не является и никогда не был коммунистом. Однако рассказ Филби о роли в этом Добба вызывает ряд вопросов.

Ким подчеркивал, что Добб не сделал ничего предосудительного и нелегального, когда рекомендовал его коммунистической организации в Париже. Этой организацией, очевидно, был международный комитет по оказанию помощи жертвам фашизма, руководимый Вилли Мюнценбергом и его помощником Отто Кацем. (Мюн-ценберг проводил независимый от Москвы курс и в 1937 году вышел из компартии. В 1940 году был интернирован французами, сумел бежать. Позднее найден повешенным на дереве. Его смерть так и осталась загадкой. Кац пал жертвой пражских процессов в 1952 году. Был казнен.) Нелегальная деятельность Кима началась в Вене, когда он стал помогать подпольным группам. И вновь, по словам Филби, он задал Доббу единственный вопрос, что нужно сделать, чтобы стать коммунистом. Добб якобы ответил, что проще всего пойти в правление коммунистической партии на Кинг-стрит, Ковент Гарден и подать заявление.

Вместо этого, Добб направил Филби в Париж. Возможно, он считал, что использование человека такого высокого происхождения, как Ким, принесет больше пользы в Европе, чем в Великобритании. Возможно, сам Филби выразил желание работать за пределами Великобритании. (Во время наших бесед он не распространялся на эту тему.) А разве нельзя предположить, что Добб был только наводчиком, так называемым «охотником за талантами», который ввел Кима в поле зрения человека, осуществившего его вербовку на советскую разведку.

Нет никаких сомнений, что в тот период советская разведка проявляла большой интерес к выпускникам британских университетов. В первые послереволюционные годы она сосредоточивала главное внимание на ликвидации внутренней контрреволюции. Сталин использовал органы безопасности для подавления выступлений крестьян, чистки армии и для сбора доказательств для организации показательных судебных процессов. За границей разведка вела борьбу с эмигрантскими организациями, такими, как «Трест», получавшими помощь от США и Великобритании. В большинство этих организаций разведка внедрила своих людей. Затем принимались меры к ликвидации их лидеров, что достигалось, например, путем хитроумной организации их вывоза в СССР, ареста и суда там.