Киллер для Айболита - [73]

Бандиты, оказавшись на улице, почувствовали себя гораздо раскованней. То, что победа будет легкой, не вызывало у них никаких сомнений. Правда, эти ребята еще не знали, что из себя представляет мой напарник. Всю дорогу Стриж стонал, морщился, картинно скрежетал зубами, показывая окружающим, какую немыслимую боль ему приходится преодолевать, делая каждый шаг. Однако, оказавшись на привокзальной площади, он преобразился. Стремительно обернувшись, Стриж выбросил вперед руку и всадил в шею идущего следом «братка» странную деревянную иглу. Она оказалось достаточно острой, чтобы пробить кожу и сосуды на шее несчастного, но недостаточно прочной, чтобы уцелеть при этом. Бандит упал на колени, хватаясь за горло, откуда принялась хлестать черная в свете привокзальных фонарей кровь, хрипя и безуспешно пытаясь вырвать из шеи обломок иглы.

Присутствующие, в том числе и я, онемели, круглыми глазами взирая на происходящее. Этого времени коварному Стрижу вполне хватило, чтобы, вооружившись очередной иглой, развернуться и воткнуть ее прямиком в глаз другому головорезу. Пробив глазное яблоко, комком слизи плюхнувшееся нам под ноги, игла глубоко вошла в мозг, полностью исчезнув из поля зрения.

— Мама… — пробормотал крепыш, покрываясь крупными каплями пота и шаря непослушными пальцами в пустой глазнице, словно еще надеясь отыскать канувшую там иглу. — Мама! — проревел он и лицом вниз грохнулся на промерзший асфальт, содрогаясь в предсмертных конвульсиях.

Оставшиеся пока в живых бандиты явно не знали, что и делать. Один из них, правда, попытался еще ударить Стрижа, взметнув ногу с такой силой, словно собирался снести моему приятелю голову одним ударом. Но сделал он это зря, потому что к этому времени я пришел в себя и жесткой «двойкой» в печень успокоил любителя задирать ноги в общественных местах. В момент удара он открылся, словно неопытный первоклассник, и грех было не воспользоваться его оплошностью. Роняя на землю ошметки зеленой рвоты, он скрючился на асфальте, воя сиплым шепотом жалобную песнь о своей напрочь отбитой печени. Четвертого бандита мы со Стрижом добивали вместе, слаженно работая кулаками и словно вымещая на нем всю горечь преследующих нас в последнее время неудач. Когда бандит безвольной массой растекся на земле, перестав реагировать на наши остервенелые удары, я наконец опомнился.

— Стриж! — прокашлял я, тыча пальцем в сторону электронного табло. — Мы ж на поезд опоздали!

— Плевать, — хрипло каркнул он в ответ, надсадно дыша и держась рукой за раненый бок. — Зато оттянулись на всю катушку!

— Да уж, — согласился я, переводя дух, — Только теперь надо отсюда валить вперед собственного крика. Если полиция заметит нас в компании этих отбивных, нам не сдобровать.

— Точно. — Стриж, опустившись на корточки, принялся быстро обшаривать тела противников, из которых трое уже не подавали признаков жизни, — Так, стволы нам еще понадобятся, — бормотал он, бросая мне под ноги пистолеты, — бабки тем более… Черт, а где ключи от тачки? Ах ты, зараза! — С силой дернув, он с треском вырвал карман куртки у одного из бандитов и, вскинув руку в победном жесте, показал мне блеснувший на свету ключ с брелоком сигнализации. — Ну, о чем задумался?! Хватай стволы, и ходу!

Пожав плечами, я подхватил стынущее на тротуаре оружие и вприпрыжку помчался за своим более проворным напарником. Задерживаться на месте безобразной бойни, отмеченной к тому же следами мародерства, мне совсем не хотелось. Нажав на кнопку сигнализации и отыскав по вспыхнувшим габаритным огням джип, ставший теперь нашим, мы погрузились в машину и торопливо покинули привокзальную площадь. Лишь покружив по улицам Хокадате и убедившись, что погони за нами не предвидится, Стриж остановил машину и достал пачку сигарет, тоже экспроприированную у врага, усмехаясь:

— Что-то бледный ты, Санек. Можно подумать, это тебе, а не им палочками для еды в мозгах поковырялись.

— Так это были палочки для еды, — протянул я, — то-то эти штуки показались мне знакомыми. А где ты их взял?

— В баре, где ж еще, — отозвался Стриж, торопливо пересчитывая награбленные деньги, — Что ж мне, с голыми руками, что ли, надо было на этих амбалов переть? Ты их рожи-то видел?

— Видел, — со вздохом ответил я, тоже закуривая.

— Ну а раз видел, значит, понял — либо мы их, либо они нас… Почти две штуки зелени, если пересчитать с иен на наши, — сообщил он, закончив ревизию денежных купюр и почему-то называя «нашими» пресловутые условные единицы с портретами американских президентов. Впрочем, в России уже давно мало кто считает рубль «своим», отдавая предпочтение полновесным долларам.

— Какие будут предложения, Саня?

— Никаких, — честно признал я этот печальный факт, — Можно, конечно, попытаться протянуть еще сутки, дожидаясь следующего экспресса, или сесть на обычный поезд, который будет крутиться по всему Хоккайдо, прежде чем доставит нас на Хонсю… Можно, но что-то подсказывает мне, дружище, что нам этого сделать не дадут. Теперь вокзал, а заодно аэропорт, возьмут под такое плотное наблюдение, что мышь не проскочит, не то что мы с тобой. Видимо, нужны мы этим уродам, ох, как нужны. — Я выругался, все больше склоняясь к мысли, что живым в Японии я нужен одному-единственному человеку. Мстительному Сакато, наверняка назначавшему неплохую сумму за поимку убийц своего пухлощекого сына. — Хокадате, да и весь остров, прочешут уже к обеду, теперь им точно известно, что мы еще здесь. Полиция, скорее всего, тоже подключится. Как ни крути, дружище, а мертвецов за нами числится больше, чем извилин в твоей бестолковой башке.