Кики Страйк — девочка-детектив - [7]

— Волков бояться — в лес не ходить, — упрекнула она. Выбираясь на лестницу, я здорово стукнулась затылком о подоконник и вынуждена была подождать несколько секунд, пока головокружение не пройдет. Наконец я сумела сфокусировать взгляд на раскинувшемся внизу кладбище, — и снова подивилась про себя, что такой обширный участок удалось спрятать в самом центре Манхэттена. Трава была того сюрреалистического зеленого оттенка, что встречается обычно по соседству с шотландскими замками, и цвет этот казался еще ярче на фоне безотрадных окрестностей. Пока я потрясенно глазела по сторонам, по кладбищу эхом разнесся скрежет поворачиваемого в замке ключа — этот звук ни с чем не спутаешь. С высоты лестницы я видела все, кроме небольшого участочка прямо у себя под ногами. Опустившись на колени, я заглянула между железными перекладинами: да, верно, кто-то отпирал ворота, отгораживающие кладбище от шума и суматохи Второй авеню. Верно, какой-нибудь родственник одного из покойничков, предположила я поначалу — и тут заметила, сколь посетительница мала ростом и сколь необычного цвета ее волосы. От изумления я едва не потеряла равновесие и не скатилась с лестницы. Ворота захлопнулись; незнакомка исчезла. И хотя лица ее я не разглядела, к тому времени, как я вскарабкалась обратно в окно книжного магазинчика, я уже не сомневалась: эта особа — никто иная как Кики Страйк.

— Там, на кладбище, была какая-то девочка, — шепнула я Верушке.

— Ну надо же, — отозвалась та без малейшего удивления.

Как уличить во лжи

Один из самых важных навыков — это распознавание лжи. На протяжении многих лет я сталкивалась с врагами, что пытались ввести меня в заблуждение, и с мошенниками, рассчитывающими меня одурачить. В каждом из таких случаев мне удавалось распознать обман, и, уверяю вас, тем самым руки у негодяев оказались связаны. Понять, что тебе лгут, не всегда просто. Как ты, возможно, уже заметила, те, кто во лжи поднаторел, обычно врут довольно ловко. Но если ты заподозрила, что тебе втирают очки, не говори ни слова. Просто не теряй бдительности. Понять, что тебя пытаются обвести вокруг пальца, ты сможешь по следующим признакам:

Вслушайся в голос собеседницы. Лгунье есть что скрывать. И что бы это ни было, скорее всего, на душе у лгуньи неспокойно. В результате для нее главное — себя не выдать. Речь ее замедлится; перед тем, как ответить на вопрос, она непременно выдержит паузу. По мере того, как тревога нарастает, голос ее зазвучит выше. В ответах она постарается избегать конкретной информации и скажет что-нибудь туманно-расплывчатое, вроде: «Да не убивала я Стива. Я была в магазине».

Всмотрись в лицо собеседницы. В большинстве своем люди — никудышные актеры. Возможно, лгунья изложит свою историю вполне убедительно, но если она не умеет контролировать собственную мимику, уличить ее так же просто, как опознать звезду «мыльных опер» — в шекспировской пьесе. Человек, который говорит правду, смеется, гримасничает или плачет в нужных местах, а лгунье сперва необходимо все обдумать. Целиком сосредоточившись на том, что же ей делать, она, вероятно, станет реже моргать или будет держать голову неестественно неподвижно. Не ерзает ли она? В том, что касается бессознательной жестикуляции и мимики, лжецы делятся на два типа: на «непосед» и «контроллеров». «Непоседы» сидят как на иголках. Они вертятся, ерзают, притопывают ногой, теребят в руках драгоценности. А также куда чаще дотрагиваются до лица — чешут нос, пропускают сквозь пальцы волосы, вытирают ладонью губы. «Контроллеры», с другой стороны, из кожи вон лезут, изображая суровую сдержанность. Они почти не двигаются, избегают лишних жестов. Некоторые того и гляди сцепят руки под коленями или скрестят на груди.

Глава 3 Игра в прятки

С тех пор, как я в последний раз вспоминала о Кики Страйк, минуло больше недели, но едва заприметив ее на Мраморном кладбище, я так и обомлела. Некоторые, надо думать, сочли бы эту встречу простым совпадением. Но я уже давно убедилась, что в нашем мире совпадений почти не бывает. Что-то — или кто-то — пытается свести нас вместе. Впервые в жизни я дождаться не могла окончания зимних каникул. В надежде, что кто-нибудь из одноклассниц поведает мне всю подноготную загадочной Кики Страйк, я в первый же день примчалась с утра пораньше — и обнаружила, что за три недели подарков и вечеринок все о ней напрочь позабыли. Мне ничего не оставалось, как дожидаться начала урока, не сводя глаз с Кикиной парты в самом конце ряда. За несколько секунд до звонка появилась и она. Она оказалась еще миниатюрнее, нежели мне запомнилось — просто-таки не человек, а мифическое существо какое-то: с ног до головы в черном. И хотя впоследствии ее не раз описывали как блондинку, по правде сказать, волосы ее были совершенно бесцветны — от их почти прозрачной белизны просто в дрожь кидало. Прибавьте к этому еще и мертвенно-бледный, бескровный оттенок кожи, вроде как у трупов или пещерных жителей. Единственным проблеском цвета на всей ее особе были два крохотных рубинчика — по одному в каждом ухе. И хотя из моего описания образ вырисовывается жутковатый, честное слово, все в целом смотрелось на удивление привлекательно. Я украдкой (как мне казалось) наблюдала за ней. Вот она извлекла тетрадь (черную) и ручку (черную) из кожаного ранца (тоже черного). Аккуратно разложила все перед собою на парте, и, едва закончив, резко вскинула глаза — и поймала мой взгляд. Я залилась густым румянцем: от внимания незнакомки, похоже, не ускользнула ни одна мельчайшая подробность моей внешности. Ее бледно-голубые глаза — до странности светлые, просто-таки молочной голубизны, — были абсолютно непроницаемы. Губы не улыбались, не подергивались, не изгибались и не поджимались в гримаске неодобрения. Наконец Кики приподняла одну бровь, — на краткое мгновение, не более! — а в следующий миг ее лицо вновь превратилось в бесстрастную маску. Я стремительно развернулась к доске; щеки мои горели от унижения. Нет уж, больше меня врасплох не застанут! На протяжении двух месяцев я, делая все возможное, чтобы не попасться на глаза, выслеживала Кики Страйк в проходах между книжными стеллажами в библиотеке или кралась за ней по пятам через лес запирающихся шкафчиков в раздевалке спортивного зала в цокольном этаже. Но, несмотря на все мои усилия, наука шпионажа мне не давалась. В один прекрасный день я чуть себя не выдала, споткнувшись в библиотеке о приготовишку, что запихивал мокрые трусики между двумя экземплярами «Оливера Твиста». И я была готова поклясться, что явственно слышала чей-то смех в тот день, когда пряталась в душевой кабинке в раздевалке спортзала — и тут, нежданно-негаданно, из крана хлынула вода и вымочила меня насквозь. «Забивая» на домашние задания, я целыми вечерами напролет ломала голову, изобретая все новые «ошибкоустойчивые» методы слежки за Кики Страйк. Я даже вклеила зеркальце в один из учебников, чтобы наблюдать за нею, не поворачивая головы. Но чем больше я подмечала, тем более странной она казалась. На протяжении всего урока Кики не говорила ни слова; учителя никогда ее не вызывали. На самом деле, ей так ловко удавалось раствориться на заднем плане, что все словно бы смотрели сквозь нее, не видя. Спустя пару-тройку недель слежки я задумалась: а что, если Кики в свою очередь кого-то выслеживает? Она, похоже, даже не собиралась обзаводиться подругами, но я не раз и не два замечала, как Кики пристально разглядывает группу девятиклассниц — точь-в-точь ученый, наблюдающий за семейством горилл. По ее примеру, я вела свой собственный дневник наблюдений.