Кибервойн@. Пятый театр военных действий - [6]
В октябре 2012 г. министр обороны США Леон Панетта выступил с предупреждением, что Соединенным Штатам грозит «электронный Перл-Харбор – атака, которая приведет к физическим разрушениям и смертям, которая парализует и повергнет нацию в шок, создаст абсолютно новое сильное чувство уязвимости и незащищенности». Пятью месяцами ранее президент Барак Обама в редакционной статье написал, что войны будущего будут вестись в режиме онлайн, когда «неприятель, неспособный совладать с нашей военной мощью на поле сражения, сможет воспользоваться уязвимостями наших компьютерных систем здесь, у нас дома». Обама нарисовал ужасающую и, возможно, гиперболизированную картину. Однако выбранный им риторический прием отражал те беспокойство и озабоченность, которые охватывают высших представителей власти и бизнеса и связаны с тем, что киберпространство, дающее безграничные надежды на улучшение жизни людей, становится еще и наиболее незащищенным местом, в котором присутствуют нечеткие и трудноопределимые угрозы. «Разрушение жизненно важной банковской системы может спровоцировать финансовый кризис, – писал Обама. – Проблемы с питьевой водой или с функционированием больниц могут создать критическую ситуацию в национальном здравоохранении. А, как мы видели во время прошлых аварийных отключений электростанций, перебои электроэнергии могут привести к полной остановке деловой активности в городах и целых регионах страны». Директор ФБР Джеймс Коми заявил, что опасность кибератак и рост киберпреступности, включая шпионаж и финансовые аферы, станут наиболее важными угрозами национальной безопасности в следующем десятилетии. За последние два года возможность разрушительных кибератак возглавила список «глобальных угроз», который составляется при участии всех 17 американских разведывательных служб для отчета перед конгрессом. Защита киберпространства стала главным приоритетом нацбезопасности для властей США, поскольку онлайн-атаки могут иметь разрушительный офлайн-эффект.
И это еще власти не раскрывают всей правды. Чиновники быстры в изображении граждан жертвами, страдающими от беспрерывных происков невидимого врага. Однако военные и разведывательные ведомства США, зачастую в сотрудничестве с американскими корпорациями, сами выступают чуть ли не как самые агрессивные действующие лица в киберпространстве. Соединенные Штаты – одна из немногих стран, государственная политика которых рассматривает киберпространство как поле боя, а потому направлена на полный контроль этой сферы при наличии средств и возможностей на осуществление этого контроля. Более десяти лет кибершпионаж был единственным наиболее эффективным способом сбора информации о противниках страны как за рубежом, так и дома. Агрессивные действия Соединенных Штатов в киберпространстве коренным образом изменяют Интернет, и не всегда в лучшую сторону. В своем рвении защитить киберпространство правительство в сотрудничестве с корпорациями делает его только более уязвимым.
История о том, как Соединенные Штаты осознали важность вопроса безопасности киберпространства, начинается с попыток государства взять эту сферу под свой контроль, использовать ее одновременно и как оружие, и как средство шпионажа. Теперь военные называют киберпространство «пятым театром» боевых действий и считают достижение превосходства на этом театре необходимым для выполнения миссии, точно так же, как и на четырех других: суше, море, воздушном и космическом пространствах. Соединенные Штаты уже включили кибератаки в традиционное понятие военных действий и применяли их для вывода из строя инфраструктуры в других странах – те самые вредоносные действия, которых американские власти опасаются в собственной стране и для предотвращения которых должны приниматься самые экстраординарные меры. Во всем спектре военных действий в киберпространстве США выбрали агрессивную сторону.
Американские армия и разведслужбы выращивают новое поколение кибервоинов, обученных отслеживать компьютерные системы иностранных противников, взламывать их, а при необходимости отключать и выводить из строя. У понятия «кибервойна», как и «киберпространство», нет точного определения. Однако его используют для описания целого ряда наступательных, атакующих действий. Как обычный шпионаж является неотделимой частью традиционной войны, так и кибершпионаж необходим как предварительное условие для атаки на компьютерную систему. В подтверждение этому можно сказать, что США потратили гораздо больше времени и денег на компьютерный шпионаж и похищение информации, чем на вывод из строя ключевых объектов инфраструктуры и уничтожение физического оборудования с помощью компьютерных сетей. Хотя и этим занимались тоже. И подобные атаки будут совершаться все чаще и станут все более эффективными. Действительно, кибервойна – сочетание шпионажа и нападения – стала средством достижения военной победы Америки в Ираке в 2007 г., средством, ни разу до конца не раскрытым и не получившим должной оценки. Военные при содействии американских разведслужб использовали наступательные киберметоды (другими словами, методы компьютерного взлома, хакинг), чтобы выслеживать людей в физическом, невиртуальном мире и затем брать их в плен или уничтожать.
В данной работе рассматривается проблема роли ислама в зонах конфликтов (так называемых «горячих точках») тех регионов СНГ, где компактно проживают мусульмане. Подобную тему нельзя не считать актуальной, так как на территории СНГ большинство региональных войн произошло, именно, в мусульманских районах. Делается попытка осмысления ситуации в зонах конфликтов на территории СНГ (в том числе и потенциальных), где ислам являлся важной составляющей идеологии одной из противоборствующих сторон.
Меньше чем через десять лет наша планета изменится до не узнаваемости. Пенсионеры, накопившие солидный капитал, и средний класс из Индии и Китая будут определять развитие мирового потребительского рынка, в Африке произойдет промышленная революция, в списках богатейших людей женщины обойдут мужчин, на заводах роботов будет больше, чем рабочих, а главными проблемами человечества станут изменение климата и доступ к чистой воде. Профессор Школы бизнеса Уортона Мауро Гильен, признанный эксперт в области тенденций мирового рынка, считает, что единственный способ понять глобальные преобразования – это мыслить нестандартно.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.