Киберсайд - [39]

Вот теперь Матильда задумалась над словами Молчуна, но их разговор прервал официант, который вернулся с подносом больше его самого. Под крышкой обнаружились тарелки с гамбургерами, картофелем фри, яйцами и беконом. Джеймс подождал, пока официант не выйдет из зоны слышимости, прежде чем ответить:

– Мне кажется, если взломал свой код, чтобы выглядеть как ребенок, то можешь есть эту дрянь хоть все время.

Они с удовольствием набросились на еду. Спустя несколько минут молчаливого, сосредоточенного пережевывания Матильда спросила:

– Итак, ты же у нас инженер, расскажи, как все это произошло?

Джеймс помолчал секунду, чтобы проглотить пищу.

– Все началось еще в 2018 году, когда социальные сети стали практически обязательной частью повседневной жизни. В конечном итоге дошло до того, что людям создавали профили еще до рождения.

Матильда щедро макнула горсть картошки в кетчуп.

– Что ты имеешь в виду? Типа все по закону или же?..

Джеймс позволил себе легкую улыбку.

– Не совсем. Самое безумное, что во всем виноваты сами люди. Началось с того, что люди создавали смешные профили для своих кошек или собак. В конечном счете будущие родители создавали аккаунты для детей еще во время беременности.

Матильда поежилась и уронила облитую кетчупом картошку на тарелку.

– Что?

Джеймс кивнул.

– Да, понимаю. Просто выслушай. Родители забавлялись, создавая подобные профили, чтобы следить за ходом беременности. После рождения ребенка социальные сети использовали как удобный и самый простой способ хранения его фотографий. Цифровой альбом для ребенка или, скорее, для родителей, когда дитя подрастет.

Матильда потыкала пальцем в перевернутую глазунью, чтобы золотистый желток растекся по тарелке.

– Угу. А у тебя они были?

Этот вопрос пробудил в нем воспоминания о прежней жизни. Не желая обсуждать своего сына, он с излишней осторожностью положил на тарелку еще несколько ломтиков бекона и уклонился от ответа:

– Нет. Я ведь инженер и точно знал, какую информацию обычно выкладывали люди в социальных сетях, даже не подозревая об этом. К тому же я знал, как этой информацией пользуются различные компании. Кроме того, в «Фолл Уотер Лэйк» запрещали заводить аккаунты в соцсетях.

– Так как же мы дошли до всего… этого?

Джеймс откинулся на спинку стула и сложил руки на животе.

– Технологии прогрессировали, и вскоре об обычных фотографиях позабыли. Появились панорамы виртуальной и дополненной реальности, стерео-видео и любые другие типы носителей, которые только можно выдумать. Все это так захватывало.

– Так дело было… в трафике? Чем больше база пользователей…

– Именно. Крупные корпорации сразу же просекли фишку. Ценность данных от потенциальных потребителей была слишком большой, чтобы они могли пройти мимо. Они начали вкладывать огромные ресурсы в покупку информации.

Матильда постучала пальцами по столу.

– Ладно, интересно и все такое, но так что насчет Небыляндии?

Джеймс подался вперед.

– Да-да, хорошо. Итак, проблема с социальными сетями заключалась в том, что никто не говорил правду. Каждый пост был тщательно продуман, чтобы потешить собственное эго. В итоге… все лгали. Это вызвало проблемы с информацией, которую отслеживали компании. Итак, как можно было заставить людей говорить правду? Все началось с обычной игры, или, скорее, игрового бэкэнда, разработанного в Нью-Йорке компанией под названием «Октаграм». Все начали Рон Стэйтон и Шон Уилковски.

Матильда отложила свой бургер и посмотрела на Джеймса.

– Похоже, ты их знал.

Джеймс даже перестал жевать. Он сделал паузу, проглотил комок и запил водой.

– Только вскользь. Встречался с ними пару раз на конференциях. Вроде бы хорошие ребята. Думаю, они действительно не понимали, что создали, пока «Фолл Уотер Лэйк» не забрала их себе. Но я забегаю вперед.

Джеймс надеялся, что она не заметит его ложь. На самом деле он знал их очень хорошо, но не хотел сейчас в это углубляться. Они много болтали под водку с Роном и Шоном бесчисленными ночами, до тошноты обсуждая фундаментальные моральные вопросы развития далеко идущих технологий. Их самоисполняющееся пророчество все-таки воплотилось в жизнь…

– Итак, они создали многопользовательскую игру в виртуальной реальности под названием «Созвездие», но вся соль заключалась в бэкэнде технологий и системе ИИ. Бэкэнд собирал данные о действиях игроков, обрабатывал их и реструктурировал нарратив игры соответственно стилю каждого пользователя.

Матильда покачала головой:

– Ладно, я уже начинаю путаться, шеф. Давай упростим задачу. Разве истории не бесконечны в буквальном смысле?

Джеймс насадил на вилку несколько кусочков картошки.

– Конечно, существует много комбинаций. Но драматических ситуаций на самом деле не так много. Писатель Жорж Польти однажды сказал, что всего существует лишь тридцать шесть драматических ситуаций, до которых можно упростить сюжет.

Матильда потянулась к стакану с водой, но остановилась.

– Та же ситуация с музыкальными нотами. Можно придумать бесконечное количество песен, но ты все равно ограничен только существующими двенадцатью нотами.

Джеймс хлопнул ладонью по столу.

– Вот именно! Рон с Шоном использовали в своей игре как раз этот подход из тридцати шести ситуаций. Таким образом, пользователь создаст персонажа и пройдет первоначальное обучение. Как только он достигнет определенного уровня, все его действия и решения будут проанализированы ИИ, который определит их профиль. Исходя из этих данных, игра будет объединять их с другими игроками, чтобы вместе ходить на рейды и приключения. Тем временем алгоритм будет отслеживать их действия. Это помогло бы определить остальные необходимые данные, чтобы развить полное понимание личности игрока. Каждый рейд и приключение станет уникальным, потому что ИИ будет создавать лучшие, точные и более привлекательные сценарии для группы игроков – и все это на основе коллективных данных. По существу, эта система позволила бы игре стать самым гибким и удивительным гейммастером, которого только можно представить.