Кибер. Гражданин - [58]

«В духовом шкафу минут… Вот оно!»

Если отсечь мёд, то мука и яйцо прекрасно схватятся. Яйцо и само по себе при термической обработке выше шестидесяти градусов сворачивается в упругую, но при этом плотную массу. Довольно нейтрально по вкусу, не горчит не кислит. Оно подходит! Только вот мука всё портит, она не подойдёт. Можно заменить крахмалом. Обычным картофельным крахмалом!

Запекать — не вариант, крахмал вытянет из рыбы всю сущность, превратив ее в рыбную подошву. Учитель говорил, что благодаря жирности красной рыбы и раскрываются специи, значит ту самую жирность, которой не хватает, рыбе нужно придать! Можно сварить её, обваленную в смеси яиц и крахмала, но долгая обработка в масле пропитает корочку. И тогда в смеси не будет никакого толка. Но это задача простая, Дим даже не задумывался о ее решении — оно плавало на поверхности.

При разделке рыбы у Дима возникли проблемы. Куски получались неаккуратными. Филировать, очищать треску от костей, оказалось не в пример тяжелее, нежели чистить овощи. Мучение Дима окончил наставник, отвесив костлявой рукой подзатыльник и приказавший положить нож. Старик позвонил в колокольчик, к которому ранее не прикасался. Тут же на кухню вбежал молодой парень, его борода была даже жиже, чем у Дима.

— Ахмад, Улус-бею нужна помощь в разделке рыбы, — парень ничего не ответил, а только поклонился старому повару, скользнув взглядом по руке Дима, на мизинце которого красовалось кольцо.

Ахмад оказался куда более проворным на кухне, нежели вчерашний робототехник. Нож плясал в его руках, а строй одинаковых, точно близнецы, кусков рыбы выстраивался с неприличной скоростью. У него ушло меньше десяти минут, чтобы разделать четыре здоровенных рыбины. Он отложил нож и безмолвно отошел в сторону.

— Всё, дальше сам, — усмехнулся наставник, не отрываясь от нарезки овощей. — И ещё: не дам тебе специи, пока ты не расскажешь свою задумку.

Дим выставил на стол две крупные металлические миски, в одной из которых развел крахмал и яйцо в жидкое тесто. В другую сложил куски рыбы и сдобрил их пряной солью. Больше к рыбе специй не полагалось. Дим не хотел забить вкус рыбы, только подчеркнуть его.

— Ильхами эфенди, — Дим по кругу обошёл помощника, который будто нарочно лез под ноги. — Вы говорили о специях.

— Говорил. И дам тебе их только после того, как ты расскажешь о своей задумке, — довольно кивнул личный повар шехзаде.

— Чтобы сохранить форму я смешал крахмал и яйцо, при термообработке они схватятся и не дадут рыбе разойтись на волокна, — пояснил свои приготовления Дим.

— Хорошо, а со специями?

— Термообработку я буду проводить в кипящем масле. Очень горячем, кипящем масле. Вы поделились своей мудростью, сказав, что специи хорошо раскрываются в жирной рыбе. Поэтому, это будет компенсировано маслом, которое пропитав корочку, раскроет специи, — на одном дыхании проговорил Дим.

Короткий и быстрый, точно боевой, замах старого повара обернулся в ещё один подзатыльник. На этот раз для молчаливого помощника Дима, что так искусно разделал рыбу.

Ахмад, бездарь! Улус-бей всего дюжину дней работает на кухне, ещё вчера он был рабом. Своим благоволением сам Селим эфенди освободил и даровал кольцо со своего перста. Всего за одно приготовленное блюдо!

Ильхами подошел к тазу с яично-крахмальной смесью, сунул в нее палец, а затем растер белую вязкую жидкость, но ничего не сказал. Рыбу он удостоил лишь беглым взглядом и развернулся к Ахмаду.

— Сейчас ты вынешь из рыбы все кости, которые пропустил, — сурово произнес старик.

Когда Дим перекладывал рыбу, то не заметил ни одной, но перечить наставнику не стал. Помощник принялся исполнять приказ, и, в самом деле, почти из каждого куска он доставал одну-две косточки.

— Рыба почищена, Ильхами эфенди, — произнес он через минуту, не поднимая глаз.

— Хорошо, а теперь найди, пожалуйста, командира Каракюта и попроси от моего имени выписать тебе двадцать плетей. Завтра ты приходишь сюда и во всем помогаешь Улус-бею.

Ахмад поклонился и, стиснув зубы, покинул кухню. Старик расставил на столе полторы дюжины баночек, подписанных причудливой вязью на салафском.

— Нюхай, пробуй, решай, что лучше подходит, — проговорил наставник и вернулся к варке густой подливки к самодельной лапше.

— Ильхами эфенди, почему вы приказали наказать Ахмада?

— Потому что он завистник и саботировал приготовление угощения для сыновей султана, — лаконично ответил старик.

— Но в чём? Когда?

— Когда разделывал треску. Он пропустил кости намеренно, наверное, хотел подставить чересчур удачливого кинна, — старик оторвался от большого казана, чтобы подмигнуть Диму.

— Но почему? Чем я его обидел? — удивился Дим.

— Странный вопрос для вчерашнего раба. Вчера тебе улыбнулся Пророк и шехзаде Селим подарил тебе волю. Я думал, это очевидно, — пожал плечами старик. — Ты что, жалеешь его?

— Наверное, да, учитель. Не суровую ли кару вы ему назначили?

— Суровую? — рассмеялся Ильхами эфенди. — А если бы шехзаде Селим или Мехмед подавились костью? Если бы она проткнула их гортань и те умерли от внутреннего кровотечения. Кого бы отдали на трапезу дервишам? Как считаешь? Правильно! Тебя и меня. А я, знаешь ли, не имею желания быть съеденным заживо. Пусть даже и в угоду Пророка.