Кибер. Гражданин - [51]

Время шло. Разведчики-диверсанты разменяли в стане врага вторую неделю. Ром Лерм негодовал, изнывая от безделья. Иногда он выбирался прогуляться по ночной базе, и в основном от него Дим и черпал многие сведения. Кинн обладал куда меньшей свободой передвижения, нежели диверсант в костюме-хамелеоне.

Дим заклинал напарника пока не саботировать работу захваченной салафами базы, но с каждым днем убеждать своевольного напарника было все труднее. У Рома буквально чесались руки, и, кажется, даже пленный Улус приносил меньше хлопот, чем неуемный напарник.

— Стой, дурак! — Старик Ильхами схватил Дима за руку, когда тот щедро сыпал шафран, от чего волоски яркой специи еще больше просыпались в пиалу с горячей водой.

— Уважаемый Ильхами эфэнди, что я сделал не так? — удивился Дим.

— Шафран — коварная приправа! Ее легко переборщить, если господину поплохеет, тогда тебя и меня ждет встреча с садовником эмира! Мне моя жизнь дорога, так что, кинн, я лучше прирежу тебя и заплачу мзду, чем сам примерю «шелковый шарф»! — для острастки повар эмира продемонстрировал широкий нож.

(прим. Во дворце султана самой частой, почти рутинной, казнью было удушение шелковым платком. Садовник султана зачастую исполнял обязанности бодигарда и личного палача султана, «примеряя шелковый шарф» неугодным визирям. Эта казнь сначала применялась исключительно к венценосным особам, чтобы не проливать высокородную кровь, но позднее это вето было снято.)

— Но шахзаде Селим велел мне подать свое блюдо, дабы он проверил, не напрасно ли поставил к вам в обучение, — ответил Дим. — Однако вы и не учили меня, лишь нагружали черной работой. Я многое узнал у вас, Ильхами эфенди, но вы не посвящали меня в тонкости. Господин, откуда же я мог знать, что в большом количестве шафран вреден?

— Рано тебе еще, кинн, и еще долго будет рано! — лестные слова все же благотворно повлияли на настроение старика, заставив его смягчиться. — Я сам приготовлю все блюда для эмира и его гостей, а тебе ещё рано доверять кормить шахзаде и его гостей!

— Гостей? — уцепился за последнее слово молодой повар. Свита Селима не считалась гостями, в то время как так у халифатцев появился истинно дорогой визитер.

— Шахзаде Мехмед приезжает вечером. Пожелать младшему брату удачи в будущем походе на неверных и осмотреть захваченного робота с учеными мужами.

От услышанного у Дима сперло дыхание. Эмир Мехмед никогда не претендовал на лавры завоевателя. Обосновавшись в Измире, Мехмед избрал стезю ученого, и даже Ифрит был его творением. По его заверениям. Но Дим видел боевого бота салафов слишком близко, чтобы в его голову закрались нехорошие сомнения. К тому же в недрах Джаггернаута до сих пор сидели Ром и Улус.

— Извините, достопочтимый Ильхами, но я просился к вам в обучение не ради теплого места и сытого живота. Господин Селим велел мне показать, что я смог освоить за неделю, и я не смею ослушаться!

На одном дыхании проговорил Дим, смотря на главного повара. Он аккуратно выбирал слова, так, чтобы не задеть самооценку уважаемого эфенди, и в тоже время показать преданность своему хозяину. Очевидно, ответ парня не понравился старому Ильхами, тот поджал тонкие губы, но не стал возражать, лишь махнул рукой, указав на пустующее место за разделочным столом.

— Если ты хочешь розг, то это твой выбор. И когда тебя будут пороть, не вздумай ссылаться на меня, понял, кинн? — старик махнул рукой и принялся заготавливать основные яства к будущему пиру.

Что готовить для молодого господина Дим придумал сразу же, как Селим со свитой покинул владения поваров. Шахзаде был мудрым стратегом, хитрым тактиком и талантливейшим пилотом Ифрита, но он был молод. Дим решился приготовить для него то, что придумал сам, не опираясь на традиционную кухню салафов.

Говяжий оковалок, порезанный на аккуратные ломти, пересыпая крупной солью и смесью перцев. Сладкие груши почищены и также порезаны, а после слегка присыпанные молотой корицей и смазанные медом. Яркий вкус телятины и пряный, сладковатый вкус груш, сдобренных медом, как черное и белое, соль и мед, масло и вода. Дим решил совместить на первый взгляд несовместимое.

Когда два дня назад он готовил это для себя, то не мог добавить меда и корицы, да и мясо пересохло, став жесткой подошвой сандаль. Сейчас, имея высочайшее дозволение эмира, он знал, как исправить недочеты прошлой рецептуры.

— Тебя выпорют, кинн! Как нерадивого раба выпорют! Хотя, ты такой и есть, нерадивый раб. Портишь лучшие продукты в эмирате, продукты ценностью выше твоей головы! — Сетовал старый Ильхами, слегка нервируя Дима.

Не щадя молотка, парень разбил толстые трубчатые кости, посыпал их мукой и сунул в жаровой шкаф. Туда же отправились и крупно порезанные морковь с луком.

— Ты решил кормить эмиров костями? — насмехался старик. Он выставил варить рис и сейчас, закурив трубку с длинным мундштуком, уселся, наблюдая за метаниями ученика. — До приёма ещё восемь часов, мясо зачерствеет, а груши размякнут! — кроме едких комментариев у старого Ильхами нашлись и слова здравого смысла.

Кратко поблагодарив наставника, Дим убрал мясо и фрукты в холодильный шкаф. Зарумянившиеся кости и овощи пошли в котел с водой, а затем специи и сброженный виноградный сок. Он, кстати, явственно имел в себе алкоголь — табу для салафов, но хитрые халифатцы обходили этот запрет: добавляли в него мед и специи, нарекая щербетом. Это уже не запрещенный алкоголь, а лекарство. Туда же отправился и щербет.