КГБ в Англии - [23]

Ознакомление с материалами ИНО ОГПУ позволяет утверждать, что в 20-е годы в Европе действовала разветвленная разведывательная сеть белоэмигрантской разведки, тесно связанная с СИС как на полуофициальной основе, так и в результате агентурного проникновения англичан в ее ряды путем вербовки ее членов.

Часть белоэмигрантов во главе с начальником агентурной сети белой разведки В.Г. Орловым активно занималась изготовлением фальшивых советских и коминтерновских документов, иногда высокого качества, и сбывала их среди прочих английской разведке. «Письмо Зиновьева» было одной из таких фальшивок. Поскольку никто из белоэмигрантов-фальсифакаторов не отрицает того, что «письмо Зиновьева» было изготовлено в их среде. Но кем именно?

Три независимых источника — агент ИНО ОГПУ, агент РУ РККА и А.Ф. Гуманский — называют И.Д. Покровского как автора «письма Зиновьева». Те же источники указывают на сотрудничество Покровского с английской разведкой в осуществлении этой провокации.

О причастности английской разведки к этой истории на этапе изготовления и отправки «письма Зиновьева» в Лондон можно вынести окончательное суждение, только ознакомившись с ее архивными материалами по этому делу. Инициатива же СИС в предании письма гласности британскими историками не оспаривается.

Глава 5 «German connection»

Разрыв консервативным правительством Великобритании в мае 1927 года дипломатических отношений с Советским Союзом привел к ликвидации лондонской резидентуры ИНО ОГПУ, действовавшей под прикрытием советского представительства. Британские власти могли бы больше не опасаться подрывной коммунистической пропаганды, исходившей, по их мысли, из полпредства. Однако, прекратив отношения с СССР де-юре, британское правительство сохранило их дефакто. Руководствуясь, как всегда, национальными интересами, оно не препятствовало торговле с Советским Союзом, правда, уже не регулируемой денонсированным торговым соглашением 1921 года.

Оставшиеся в Англии сотрудники советских внешнеторговых организаций подвергались «чистке» британской контрразведкой, и наиболее подозрительные из них по представлению Особого отдела Скотленд-Ярда высылались из страны. В определении кандидатов на высылку местным властям немало помогали белоэмигранты, группировавшиеся вокруг бывшего царского посла в Англии Саблина. Они вели наблюдение за советскими представителями в Лондоне и зачастую имели свое, окрашенное политическими интересами, представление о том, кто есть кто в советской колонии. Любопытным в этом отношении является письмо Саблина своему парижскому коллеге Гирсу, датированное 2 июля 1927 года и вскоре после отправки попавшее в руки советской разведки. Сообщая Гирсу о высылке из Англии «коммунистических агентов», Саблин недоумевает по поводу того, что Скотленд-Ярд проявляет в этом деле слепоту и оставляет некоторых из них в неприкосновенности. «Большинство этих агентов — женщины, — пишет царский дипломат. — Роль женщин в этом вопросе — также весьма показательное явление. Даже покойный Красин и бывший здесь Раковский были под особым оком советской политической полиции, которая в свое время была представлена здесь двумя исключительно привлекательными и молодыми особами — армянкой Бабаянц и еврейкой Гольдфарб. Обе они отличались исключительной энергией, и буквально все служащие советских учреждений в той или иной мере зависели в своей службе от степени благорасположения этих дам и делали все возможное, чтобы от них освободиться… Но несколько товарок упомянутых дам продолжают «наблюдать» в Лондоне, к вящему неудовольствию советских служащих».

Праведное возмущение Саблина и действия английской контрразведки постфактум уже вряд ли интересовали советскую разведку. Разрыв дипломатических отношений сделал свое дело, лишив ИНО оперативной базы в Лондоне, но это же обстоятельство вынудило Трилиссера и его соратников искать иные пути проникновения в кабинеты Уайтхолла. Не замыкаясь только на Англии, при всей ее важности, а ставя вопрос шире: как организовать разведку так, чтобы ее деятельность не зависела от состояния или отсутствия межгосударственных отношений, — руководители ИНО пришли к определенным решениям. Эти решения, утвержденные Политбюро ВКП(б) 30 января 1930 года, положили начало периоду в истории советской разведки, который по достигнутым результатам и искусности оперативной работы можно было бы назвать «золотым десятилетием» или временем «великих нелегалов».

…16 сентября 1927 года австрийский гражданин Макс Вайнер взошел на борт немецкого парохода «Пройсен», стоявшего у причала ленинградского порта. Его никто не проводил до трапа, а на борту он ни с кем без нужды не разговаривал и совсем не заводил знакомств. Ему это было совершенно противопоказано, потому что через пару дней, в Гамбурге, Макс Вайнер должен был исчезнуть и вместо него с паспортом, извлеченным из тайника, появиться датчанин Давид Фукс. Все эти превращения без учащения пульса были должным образом совершены человеком, чье настоящее имя было Бертольд Карлович Ильк.

Ильк, пользовавшийся в оперативной работе псевдонимами БЕЕР и ХИРТ, был одним из первых нелегалов, принадлежавших к поколению «великих» и обладавших, помимо всего прочего, весьма сходными биографиями.