КГБ играет в шахматы - [42]

Великий композитор советского периода Дмитрий Шостакович при жизни принимал лауреатства и депутатства, но посмертно оставил такие воспоминания, что хоть откапывай и отправляй в психушку. Лицом научного мира в ту пору был академик Андрей Сахаров. И лишь в шахматах советской номенклатуре удалось вырастить то, для чего, собственно, устраивалась революция 1917 года. К тому же этнически Карпов был правильного происхождения по сравнению, скажем, с идейным коммунистом евреем Ботвинником. Да и преданный совсем не то же, что идейный.

В чем выражалась преданность Карпова системе? В любой политической ситуации Карпов знал, какое заявление является правильным. Помню его интервью того периода журналу «Студенческий меридиан». Карпова спросили, какое событие в его жизни является самым памятным. Любой лояльный советский гражданин ответил бы, конечно же, что это не первый поцелуй или не чемпионство мира по шахматам (если бы этот лояльный гражданин был бы чемпионом мира), а встреча с Леонидом Ильичом Брежневым, если бы, опять же, этот гипотетический гражданин имел бы такую встречу. Карпов так и начал. Но в отличие от заурядного советского человека Карпов на этом не остановился и продолжил: «Было и другое памятное событие в моей жизни — принятие Новой Советской Конституции 1977 года». И будто бы даже аполитичные иностранные гроссмейстеры подходили к Карпову — а был он во время принятия конституции в Каракасе на международном турнире, — и с волнением спрашивали его: «ну как, приняли у вас Новую Конституцию?» То есть, как настоящий человек системы, Карпов был готов демонстрировать не обычное советское лицемерие, а возвести его в квадрат или даже в куб.

В круг друзей и покровителей Карпова входили в те времена шеф комсомола, а позже начальник отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС Тяжельников и загадочный начальник из КГБ, прозванный в кругу Карпова Седой, о котором я слышал от общавшихся с Карповым шахматистов.

Кроме депутатств и членств, Карпов в те годы стал главой Советского Фонда мира — богатейшей организации, через которую КГБ направлял деньги нужным получателям за границей. Одну из суббот, году в 1973 или в 1974, все граждане Советского Союза должны были отработать в пользу этого Фонда мира. Так что, было что послать Арафату. Эту организацию Карпов возглавляет и поныне.

Сейчас, когда дружба с КГБ естественно переходит в денежные знаки, по сообщению прессы, компания «Петромир», единоличным владельцем которой является Анатолий Карпов, получила кусок Сибири с 43 триллионами кубических метров натурального газа под ним. Доход от сделки эксперты оценили для Карпова в два миллиарда долларов.

Иметь интересы, отличные от карповских, было в ту пору крупным невезением. Я осознал это позже. А то, что вопрос нашего предполагаемого отъезда входит в круг интересов Карпова, стало известно вскоре.

Примерно через месяц после нашей подачи документов на выезд, во второй половине июня 1979 года, мне сообщили, что со мной хочет поговорить менеджер Карпова и его ближайший друг и доверенное лицо Алик Бах. Сегодня Александр Григорьевич Бах — исполнительный директор Российской шахматной федерации.

Я назначил время, и Бах прибыл к нам. Он передал мне предложение Карпова: если я заберу назад прошение об эмиграции, Карпов обеспечит, что начальство будет относиться ко мне «как к Романишину». Бах даже назвал первый международный турнир, на который я отправлюсь, если «возьму свой ход назад». Это был бы самый престижный в те годы турнир — Тилбург — в Голландии.

Львовянин Олег Романишин, которого помянул Бах, действительно пользовался благосклонностью спортивного начальства и часто ездил на интересные турниры. Я полагал, что как первый сильный гроссмейстер-украинец, он имел поддержку ЦК компартии Украины.

Невысказанный смысл карповского предложения заключался в том, что я в случае принятия его предложения становился бы полностью зависим от всесильного чемпиона. Тремя годами ранее, осенью 1976 года, Бах уже передавал мне предложение Карпова: «Толе нравятся твои (шахматные) идеи, и он хотел бы поработать с тобой». Я радостно ответил: «Мне тоже нравятся мои идеи. Поэтому с Карповым работать не хочу». Забрав назад заявление, я бы не имел другого пути, как в многолюдную тренерскую группу Карпова.

Тренерская группа Карпова — беспрецедентное явление в истории шахмат. В нее входили величайшие шахматисты мира — Михаил Таль, Лев Полугаевский, Ефим Геллер, Тигран Петросян (до ссоры с Карповым в 1976 году) и многие другие гроссмейстеры. Предполагалось, что помощь Карпову — это некий патриотический долг советских гроссмейстеров, что Карпов имеет «право первой ночи» на дебютные идеи других шахматистов. И чемпион старался строго блюсти это «право». Каспаров описывает в пятом томе своего монументального труда о чемпионах мира, как во время матча на первенство мира с Корчным в Мерано в 1981 году, когда «советское руководство… объявило всеобщую мобилизацию» гроссмейстеров, «Карпов звонил Крогиусу (начальнику Управления шахмат, сменившему Батуринского. — Б. Г.) и интересовался, не прислал ли что-нибудь из Баку Каспаров…» От Каспарова требовали предоставить Карпову свои анализы, поскольку, как он пишет: «Мне было заявлено, что это мой патриотический долг…»