КГБ и тайна смерти Кеннеди - [5]

Мне уже довелось в течение нескольких месяцев поработать в составе персонала советского павильона на Всемирной выставке в Брюсселе в 1958 году, так что кое-какой контрразведывательный опыт в условиях заграницы был приобретен. Но там я работал в оперативной группе, рядом с опытными старшими коллегами, в постоянном контакте с резидентурой КГБ, а сейчас на меня ложилась полная ответственность за любые ЧП, которые могли произойти с каждым отдельным туристом или с группой в целом, причем я был оторван от советского посольства и резидентуры в Лондоне плюс было известно, что английские спецслужбы проявляют пристальное внимание к приезжающим советским гражданам.

Действительно, такое внимание мы ощущали на себе в течение всей поездки. Начать хотя бы с того, что, как случайно выяснилось, сопровождавший нас гид изучил русский язык во время службы в частях специального назначения английской армии. Общаясь с нами, «обкатывали» русский язык слушатели разведшколы, расположенной то ли в окрестностях города Данди, то ли вблизи Абердина. Позднее некоторые из них с ответным визитом приехали в Москву в составе такой же молодежной группы шотландских туристов. От общения с нами «не удержались» и преподаватели этой школы, часть которых была из числа русских эмигрантов, а часть — из так называемых перемещенных лиц, бывших советских граждан, осевших на Западе после Второй мировой войны. Очевидно, они испытывали потребность в пополнении языка свежими российско-советскими словообразованиями для использования в своей преподавательской деятельности. Кстати, при проверке уже в Москве по учетам КГБ выяснилось, что некоторые из тех, кто общался с нами, во время войны сотрудничали с нацистами.

Любопытные эпизоды происходили при нашем размещении в отелях. Однажды мы остановились в типично английском старинном особняке из тех, что описаны в классической литературе: со скрипучими лестницами и просторной гостиной с темной деревянной обшивкой стен. Нам объяснили, что этот дом полностью предоставлен в наше распоряжение и находиться в нем будет только наша группа. Вечером того же дня из одного из помещений, примыкавшего к холлу первого этажа, до нас донеслись какие-то звуки и человеческие голоса. Кто-то из наших, памятуя, что в большинстве старых английских домов обитают привидения, решил полюбопытствовать и приоткрыл ведущую туда дверь. В комнате наподобие небольшой гостиной в свободных позах расположились несколько бравых молодых людей вовсе не призрачного вида, которые с удовольствием потягивали пиво. Стороны обменялись изумленными взглядами, после чего «привидения» притихли и шум за дверью прекратился. Вероятно, таким образом кто-то решил попрактиковаться в русском языке, но на сей раз — без прямого контакта.

В целом поездка проходила в обстановке гостеприимства и доброжелательности, обоюдным дружеским контактам способствовали и некоторые познания ряда членов группы в английском языке. Но без ЧП все же не обошлось. В середине поездки во время одной из ночевок впала в истеричное состояние одна участница группы, к тому же жена высокопоставленного комсомольского лидера из Московской области (сам он оставался дома, в Союзе). Хорошо, что в группе оказались супруги-медики, которые полночи приводили ее в нормальное состояние, однако предупредили, что сильная депрессия может повториться, и с более серьезными последствиями. Так как они считали, что для предотвращения рецидива было бы полезным, чтобы мужская часть группы уделяла ей максимум внимания, мне пришлось попросить моих доверенных лиц из числа ребят, чтобы в оставшееся время они во имя общих интересов поочередно ухаживали за этой особой. Надо признать, что они молодцы: действительно окружили ее заботой, в глаза и за глаза, но так, чтобы она слышала, говорили в ее адрес комплименты. И это сработало — до конца поездки, вплоть до пересечения советской границы, улыбка не сходила с ее лица.

В последний день пребывания в Великобритании, пока члены группы знакомились с достопримечательностями столицы и тратили шиллинги на сувениры, мне пришлось провести полдня в лондонской резидентуре КГБ, отчитываясь по результатам увиденного и услышанного во время поездки.

Я позволил себе расслабиться только тогда, когда на обратном пути наш поезд пересек советскую границу в Бресте и каждый мог убедиться, что поголовье вверенного мне «стада» такое же, что и при выезде.

Пока на вагонах меняли колесные тележки для перехода на другую ширину железнодорожной колеи (в Советском Союзе она отличалась от европейского стандарта), в привокзальном ресторане я расправился с двумя порциями шашлыка и доброй дозой коньяка. Потом, забравшись на верхнюю полку, со спокойным сердцем и чувством выполненного долга завалился спать, пожелав своим соседям по купе спокойной ночи. Теперь каждый из них сам отвечал за себя, любой мог впадать в истерику, бегать по крышам вагонов или прыгать с поезда на ходу, сойти и остаться на любой станции — мое «контрразведывательное обслуживание» закончилось.

Наутро, подъезжая к Москве, я был в приподнятом настроении — предстояла встреча с женой, радовало наступление лыжного сезона и благополучное завершение миссии «туриста».